— Что-делать-что-делать, — от возбуждения схватки, еще до конца не ушедшего, я даже негромко забормотал себе под нос, пользуясь тем что под маской меня никто не видит.

Плюсы: я теперь знаю, какую карту выбирать не нужно. Знаю, что против нас нечеловеческой силы противники — что не только плюс, но и минус. А особенно плохо, что Альбина не видела произошедшего и не сможет…

«Шеф, я все видела!» — возбужденно вдруг заявила мне Альбина.

«Что ты видела?»

«Неслучившийся вариант будущего!»

«Отлично. Просто отлично», — почувствовал я некоторое облегчение.

Все по-прежнему не очень хорошо, но уже и не так плохо.

«Что нам делать, шеф?»

«Ты меня об этом спрашиваешь?» — опешил я даже от такого подхода Альбины.

«Я в том смысле, что будем делать — бежать или драться?» — тут же уточнила она.

«Ты помнишь, как они ускорились? Я их просто не видел»

«Да, на несколько секунд они ускорились так, что оказались незаметны для человеческого взора. Но я могу в этот момент включить систему безопасности периметра, она будет играть за нас. Кроме того, можно зарядить знанием Магнуссона, и дать ему указание использовать свою силу Крови на полную. Сначала будут проблемы, но против нас не люди, потом оправдаемся»

«Когда его попросить? Минуты не прошло как нас развальцевали, мы ведь едва мы в парк вышли!»

«Здесь бумажные стены, шеф», — подсказала вариант Альбина.

«И?»

«После лотереи зайдите к нему, не пользуясь дверьми»

«А…», — я подумал было, но потом понял что зря подумал. Альбина, впрочем, уже ответила:

«Как только лотерея закончится, картинку во всех комнатах я заменю на сгенерированную, никто ничего не заметит».

Пока я таким образом переговаривался с Альбиной, пришел черед выбора карт. Вторую слева с клоуном в этот раз брать конечно же не стал, взял следующую, третью.

Туз — ну что за…

«Поражены вашей неудачей, сударь», -очень в тему вспомнился мне баянистый мем-картинка из прошлой жизни с двумя сочувствующими джентльменами. Впрочем — один магазин это все же лучше, чем большое и внушительное «ничего» из прошлого варианта.

Карлос и Сигурд уже выбрали карты — у них все по-прежнему, теперь пришел черед противников. У тех тоже все происходило одинаково с предыдущим вариантом, даже жест Гэндзи Маэда повторился, снова меня умилив. Это же надо клона такому научить, чтобы столь пафосно и достоверно выглядело.

Едва я зашел в номер, и Альбина сообщила что уже можно, пошел в гости к соседям. Просто развернулся и плечом вперед прошел через реально бумажную стену, ограждающую меня от соседней комнаты.

Увидел расширившиеся глаза да Сильвы, останавливаться не стал, двигаясь дальше. Бразилец, когда я появился из стены проводил меня взглядом, а потом следом за мной зашел в комнату Магнуссона. Альбинос, в отличие от да Сильвы, происходящему не удивился, посмотрел на нас спокойно и внимательно.

— Нас сейчас загасят, — буднично сообщил я. — Против нас не люди, скорее всего штампы. Они просто умножат нас на ноль за секунды.

— Бежим или сражаемся? — спросил альбинос. Забавно, думает совсем как Альбина, только мысли формулирует спокойно и без истерики.

«Какая такая истерика, шеф⁈»

— Сигурд, ты сможешь усилить себя Кровью вне правил поединка?

— Да.

— Тогда сражаемся.

— Хорошо. Я использую силу, только не для себя, — кивнул Магнуссон.

— А для кого?

— Для него, у него патронов больше, — ткнул пальцем в грудь альбинос бразильцу. — Будь готов, подожди меня на выходе из здания, у двери.

— Я всегда готов, только не совсем понимаю, что мне надо буде…

— Тебе не нужно ничего понимать. Просто когда настанет время, начинай убивать, — спокойно перебил да Сильву Магнуссон.

— А когда оно настанет, как я…

— Не ошибешься, не переживай.

Голос Марины между тем начал стихать — стеклянный короб уже поднялся достаточно высоко, сейф с двумя магазинами для автомата альбиноса уже открылся. Мы с да Сильвой вернулись по комнатам, желтый свет контура двери уже мигал, голос Марины совсем не слышен. Я в последний момент успел примкнуть магазин и встал у двери, сразу же увидев зеленый свет на выход.

Снова удар плечом в дверь, снова бег по галерее — даже не глядя на противников. Стремительно спустившись по лестнице, остановился у двери — тормозить плечом в стену даже пришлось, так разогнался. Хорошо, что здесь стены здания не бумажные.

Да Сильва, как и просил Магнуссон, тоже притормозил — в этот раз мы на улицу сразу не выходили. Альбинос спускался третьим, и еще на ходу ногтем большого пальца полоснул себе по запястью; опять магия — так-то ногтем с трудом царапину на коже оставишь, а тут реально глубокий порез, из которого сразу хлынула кровь. Практически сразу же Магнуссон чиркнул удлинившимся ногтем (уже когтем) да Сильве по шее, прислоняя свое кровоточащее запястье к его ране.

— Э-эй… — начал был Карлос, пытаясь отшатнуться.

Больше он сказать ничего не успел — тело Магнуссона буквально за несколько мгновений словно иссушилось. Я сразу понял природу происходящего: альбинос передал практически всю свою жизненную силу бразильцу, который аж засветился кроваво-красной аурой на несколько секунд. Это была не просто сила, это оказалась самая настоящая мощь — лицо да Сильвы исказилось, приобретая хищные черты и он вдруг исчез из поля зрения. Вместе с дверью, которую даже открывать не стал.

Я в этот момент подхватил падающего Магнуссона, который явно отдал жизненной силы больше, чем планировал. И усаживая его на пол только сейчас заметил, что у него в руках больше нет оружия. Когда да Сильва успел забрать его пистолет-пулемет, я просто не заметил.

Где-то на краю сознания в этот момент мелькнула мысль-воспоминание о перветине — он же амфетамин, на котором воевали немцы (и не только они) во Второй мировой. Промелькнула потому, что я вспомнил довольно известную историю о финне, который вместо одной съел все предназначенные на взвод тридцать таблеток и устроил себе долгий, очень долгий наркотрип, пройдя на лыжах по зимнему лесу полтысячи километров. Мелькнула эта мысль у меня потому, что похоже Магнуссон переборщил с дозой передаваемой энергии, и да Сильва повел себя соответственно, явно находясь не совсем в адекватном состоянии от излишка магической энергии.

Сожравший тридцать таблеток первитина финн чудом выжил. В том, что выживет Магнуссон — да и да Сильва, я понемногу — по мере осознания произошедшего, начала сомневаться. Ситуация точь-в-точь из серии: «Все трюки выполнены профессионалами, не пытайтесь повторить их в домашних условиях».

Чувствуя нарастающее волнение, подумал я в этот момент еще и о том, что даже при наличии идеального плана любая ситуация с боестолкновением может начать напоминать охваченный пожаром бордель. Мы же сейчас вкатились в битву со штампами вообще без плана, просто на кураже.

На улице уже вовсю гремела стрельба — я было заволновался сильнее, но Альбина фоном сообщила мне, что Карлос просто уничтожил первых двух штампов, потому что на некоторое время получил возможность двигаться даже быстрее их, стремительно скользя по течению времени. Настолько бразилец стремительно двигался, что, когда я усадил иссохшего Магнуссона на пол и прислонил его спиной к стене,

а после перехватил свою винтовку, выглядывая на улицу, да Сильва уже вбивал голову Гэндзи Маэда в землю прикладом. Неподалеку от этого действа у стены извивалась девушка-штамп, в груди которой торчал воткнутый пистолет-пулемет Магнуссона. Не штыком воткнутый, а дулом — более чем наполовину в грудную клетку вошел, это ж какая сила броска была.

Что-то вдруг озадаченно закричала Альбина, но я сразу не услышал — как раз сейчас короткой очередью разнес голову штампу. Вот только извиваться как змея после этого хрупкая девушка в белых гольфинах и красной юбке не перестала.

Да Сильва, кстати, уже забил голову Гэндзи прикладом глубоко в землю, и сейчас бросился к девушке-штампу у стены. Видимо он, заряженный пока неистраченной энергией желал превратить всех противников вокруг в кровавый фарш. Хотел, но не успел — вдруг раздался взрыв и стены здания вздрогнули, иссекаемые сотнями, если не тысячами крупных осколков.

Стеклянный короб в ресторанном дворе разлетелся — понял я причину за миг до того, как все здание исчезло во вспышке огня. Из которой уже через пару мгновений передо мной оказался старый знакомый. Совершенно невредимый и спокойный — языки бушующего пламени, от которых уже тлела моя одежда, а волосы с треском плавились, его не трогали.

Только сейчас я с опозданием понял,