– Боже мой, это мы! Теперь я знаю точно, – воскликнул Дмитрий. – Это мы уничтожаем наш мир!

– Не понял, – буркнул Вирусапиенс.

– Некогда объяснять, нужно срочно найти отца Михаила.

За спиной послышалась возня.

– Не спеши, торопыга, а то успеешь, – буркнул Ванькин.

– Да уж, поясни нам, убогим, зачем тебе понадобился священник? – поддержал Анатолий.

Потемкин с трудом вырвал свое сознание из мыслесферы Трофима-программатора.

– Ты говорил, что твои изделия неизбежно взрываются. Отчего же тогда этот, – не обращая внимания на злобные взгляды телохранителя, Вирусапиенс прервал Дмитрия и кивнул на программатор, – почему он до сих пор цел?

– Это пока Трофим в нём, – вмешался Бейрут. – Мне нужно было избавить Добровика от вируса, и я решил подключить его к программатору. Все равно он взорвется. А когда понял, что старик каким-то образом сдерживает его распад, не стал отключать. Черт! Похоже, всё, кончился запас Трофима! Пора его отключать.

Вирусапиенс, подняв руки с растопыренными пальцами, выставил их перед собой:

– Погоди! Еще вопрос. Что за зверь поселился в моей сети? В компьютерной сети, я имею в виду.

– Трудно понять, а объяснять долго. Нет времени, – прогремел голос Бейрута.

Светящееся великолепие колыхнулось, громадная сфера дрогнула и резко отпрянула от слушателей. Точнее, программатор не двинулся с места – он лишь сжался и его оболочка, ближний ее край, мгновенно убежала от наблюдателей.

Затаив дыхание, Дмитрий смотрел на уменьшающуюся, но все еще гигантскую конструкцию. Противоположный край программатора невозможно было различить, не включая расширенное зрение. Он терялся в бесконечной вышине, отгородившись от зрителей сотнями миллиардов галактик и миниатюрных туманностей.

Дмитрий не мог поверить, что висевшее перед ним сооружение – материализовавшиеся математические символы, ожившие формулы, способные существовать лишь в определенных условиях и в специальном пространстве. Не помогала логика, не убеждали слова хакера – уж очень программатор напоминал живое существо. Вот оно сделало глубокий выдох. Клетки, составляющие единый организм, ускорились, приспосабливаясь к изменившемуся объему.

– Быстрее! – воскликнул Бейрут.

Потёмкин бросился к выходу, но, услышав спокойный голос Вирусапиенса, остановился на подоконнике.

– И еще, – произнес тот, поглаживая светлую бороду.

– Я уверен, что любое существо, несущее в себе моего родственника, не способно создать здоровый объект, – последние слова Вирусапиенс выдавил с трудом, словно заставлял себя произносить их. – Может, поэтому твои…

– бородач задумался. – Твои конструкции взрываются?

– Нет! – прошелестело в голове. – У меня нет вируса. Я сбросил его в прошлый программатор, а в этот выгнал вирус Трофима. Сколько бы я ни сдерживал его, он все равно взорвется.

Вирусапиенс удовлетворенно кивнул и нехотя двинулся за молодыми людьми.

– О чём это он? – спросил Илья.

Жора повернулся и задумчиво пробормотал:

– Кажется, Вирусапиенс наконец-то признал, что его вид – зло.

Вирусапиенс вспыхнул, поворачиваясь к хакеру, поднял засветившуюся руку, но в последний момент передумал и зеленый разряд, скользнувший с пальцев, впился в пол.

– Что я делаю в этом теле? – вдруг встрепенулся он.

– Какой толк от меня в этой никчемной, болезненной оболочке?

Потёмкин с интересом посмотрел на спутника, неожиданно вспомнил о Тромбе, оставшемся в Сети один на один с могущественным противником. И в этот момент его озарила идея.

– Ты хочешь вернуться? – с замиранием в сердце спросил он.

Вирусапиенс хлопнул ресницами.

– А как же он? – Димка кивнул на тело, в котором в настоящий момент пребывал Вирусапиенс.

– А мне до него какое дело? – прошипел тот. – Чтобы управлять этим агрегатом, нужен не просто человек? Я тут много чего изменил. Постой-ка! Ты хотел, чтобы я поменялся местами с твоим другом?! Это часть твоего плана? Ты знал, что я… Нет! Ты не мог этого знать!

– Я и не знал! – поспешил оправдаться Потёмкин. – Я только хотел просить тебя, но ты сам решил.

Вирусапиенс опустил голову. Довольная улыбка спряталась за нахмуренными бровями.

– Здорово у вас, людей, получается. Опять я за вас отдувайся, только на этот раз в Сети. Ладно, поехали в храм. Вы к старцу Михаилу, а я в сеть. Откуда вышел, туда и уйду!

«А вот этого, пожалуй, не нужно, – подумал Дмитрий, выскакивая в обгоревшую комнату. – Мне и без тебя хорошо».

– И все-таки, зачем тебе отец Михаил? – не успокаивался Анатолий.

– Садовники должны знать, что происходит с нашим миром, – пояснил Дмитрий, выходя в подъезд. Ведь именно они вырастили его.

– А причем здесь отец Михаил? – опешил телохранитель.

– Я подозреваю, что он и есть Садовник.

Существует ли мифический Садовник, а если существует, то знает ли он, что происходит с его древом времен? Казалось бы, найди и спроси. Вот только никто не знает, кто он, или что он. Если бы не Анатолий, то пришлось бы Дмитрию идти туда, не зная куда, искать то, не зная что.

Двери Храма распахнулись, едва друзья приблизились к истертым временем ступенькам крыльца. На пороге появился возбужденный Игорь.

– Я вас давно жду, беда у нас! – воскликнул он, устремляясь к Потемкину.

– Спокойно, брат, – шепнул Дмитрий, посылая нескладному добродушному здоровяку мысленное приветствие.

Монах не желал успокаиваться. Размахивая руками и хватая гостей за рукава, он буквально тащил их за собой.

Показалась знакомая лестница, мелькнули отшлифованные ступени, открылась тяжелая дверь. Дмитрий заглянул в кабинет отца Михаила. Дубовый стол на месте, кресты, иконы, иконки, толстенные книги в тяжелых переплетах – всё как всегда, всё неизменно. Вот только к привычной материальной неизменности добавилась непривычно замершая фигура отца Михаила. Только сейчас стала понятна причина странного поведения Игоря. Бледный сухонький старец неподвижно восседал в массивном кресле. Совершенно недвижимый, он вполне мог сойти за умершего пожилого человека.

– И давно он так? – поинтересовался Дмитрий. Подойдя к батюшке вплотную, он ощупал теплую руку. – Пульс нормальный, сердце работает, дыхание в порядке. А что не так-то?

Он коснулся мыслесферы священника, тяжело вздыхая, проник глубже и остановился, разглядывая мысли старца. Страх окружил его со всех сторон. Он висел в темноте, заслоняя остальные человеческие чувства. Дмитрий ощутил его невыносимо-холодное прикосновение и, сжавшись, едва не покинул оболочку. Лишь в последний момент он ощутил присутствие хозяина тела и остался. Далекое, едва заметное биение… испуганная мысль коснулась его сознания и исчезла, словно источник ее мгновенно сделался неразумным.