Дмитрий на мгновенье приоткрыл глаза:

– Едем!

– Куда едем?

Прижимая руки к дрожащему телу телохранителя, Потемкин задумался.

– Что с ним? – спросил атлет, не дожидаясь ответа на свой прежний вопрос.

– Вирус!

– Он же остался там, – не понял Ванькин, растерянно оглянулся на храм.

– Его вирус! – раздраженно добавил Дмитрий, касаясь руками грудной клетки Анатолия.

И в этот момент он вдруг вспомнил слова Бейрута: «У меня нет вируса. Я сбросил его в первый программатор». Перед глазами мелькнул Трофим, распятый в светящемся коконе, среди галактик и туманностей. «А может, программатор еще не взорвался? Может, успеем и телохранителя к нему подключить, пока не…»

– Давай быстрее к хакерам, – поторопил он атлета и в этот момент ощутил холодное пугающее прикосновение.

Глубоко вздохнул и, закрывая глаза, нырнул в кричащий от боли организм Анатолия. Сотрясающееся в конвульсиях тело едва заметно светилось. Грязные фиолетовые пятна успели затянуть область сердца, длинные темные нити пронизали позвоночник и большую часть мозга. Восставший спрут пожирал здоровые органы избирательно, стремясь в первую очередь завладеть центральной нервной системой. Наступая и разрастаясь, вирус отключал оставшиеся светлыми области, живые ткани – клетка за клеткой, нерв за нервом.

Взревел мотор, завизжали колеса, на секунду возвращая Дмитрия в реальный мир. «Знакомая картина, – подумал он, вжатый в спинку кресла, готовясь к долгому противостоянию. – Вот только вирус телохранителя совсем не похож на мой. Попробую потянуть время и слегка утихомирить зверя».

– дело рук Хомо Либерис.

Серое, каменное крыльцо осветила горящая голубым огнем линза – и тут же растворилась, оставив после себя падающие к земле искорки и маленького светловолосого паренька.

Мальчишка посмотрел на темное солнце, скользнул взглядом по сорвавшемуся с места дорогому «Мерседесу», покачал головой, когда тот исчез за деревьями, и решительно шагнул в затемненную прохладу храма, навстречу серьезным ликам святых, задумчиво взирающим с потрескавшихся от старости стен.

Вглядываясь в пустоту молельного зала, Емельян – а это был он – никого не обнаружил. Только старушка на входе прикорнула на стульчике и как-то по-домашнему, тихо посапывая, задремала. За колонной зашуршало, и мимо пронесся неуклюжий здоровяк, беспрерывно одергивающий непомерно большую рясу.

– Стой! – резко окликнул его Емельян и, обернувшись к бабульке, виновато улыбнулся, вспоминая свой внешний вид.

«Едва ли не моя ровесница, – подумал он, – а мне опять придется изображать малолетку».

– Мне сказали, что где-то здесь я могу увидеть Потёмкина? – крикнул он, догоняя исчезающего в дверях служителя. Попытался, но не успел.

Однако, батюшка, видимо, услышал его вопрос, так как через несколько секунд его всклокоченная борода появилась из-за двери, за которой виднелась небольшая часть комнаты, сплошь заставленной компьютерами. Молодой человек поправил рясу, внимательно оглядел Емелю с ног до головы и, раздвинув руки, громко произнес:

– Нет, юноша, Дмитрий уехал со своими друзьями. Только что. Вы разве их не встретили?

«Мерседес. Опоздал. Двину к хакерам», – подумал Емельян, расстроенно вздыхая, и тут его взгляд упал на одинокую фигуру, видневшуюся за спиной монаха.

Сердце рванулось из груди, Емеля тут же позабыл о хакерах и о Потемкине. За столом, тупо уставившись в экран монитора, сидело его прежнее тело. Не родное, но к которому он уже было привык. Тело, в котором он находился до тех пор, пока в нем не поселился Вирусапиенс. Та же, только отмытая, светлая борода, то же лицо, но непривычно здоровое, без синяков и шрамов.

– Вы его знаете? – проникновенно заглядывая в глаза, спросил монах.

Емельян кивнул. Не замечая волнения в голосе монаха, прошел в компьютерный зал и остановился возле стола, за которым устроилась неподвижная фигура.

– Очень хорошо.

Мысли, как испуганные лошади, заметались в голове. Он видел перед собой живую человеческую оболочку, вот только разума в ней, судя по всему, не было никакого. Тело не шевелилось, лишь грудь слегка вздымалась, что уже было неплохим признаком. «А где же нынешний владелец?» – спросил себя Емельян. Забывшись на мгновенье, уставшим недетским голосом поинтересовался:

– А тебя как величать, отрок?

– Игорь, – удивленно произнес священник. Нервно теребя немытые волосы, он присматривался к странному посетителю.

– А вы, молодой человек, кто?

Не привыкший валять дурака, Емеля махнул рукой.

– А-а-а, ладно! Емельян я, – добавил тут же.

Посмотрев на монаха, он понял, что его признание нисколько не прояснило ситуацию. Вопрос, читаемый во взгляде священника, не исчез.

– Черт тя дери, Либерис я, и тело это еще недавно было моим, – вытолкнул он и замолк, ожидая удивления, возмущения, но только не спокойного понимания.

– Тогда понятно, – проговорил Игорь негромко, кивнул, но глаз не отвел.

– Вот те раз! Стало быть, тебя это не удивляет? – опешил Емельян.

Игорь пожал плечами:

– После того, что я вижу в небе, когда выхожу за порог, нет!

– И то верно, – выдохнул Емеля удрученно. Подойдя ближе к телу, слегка толкнул его в плечо. – Есть здесь кто-нибудь? – спросил он, смущенно поглядывая на монаха, пытаясь ощутить малейшее биение мысли в знакомом теле.

Не замечая никаких признаков мыслесферы, Емельян заглянул в голову неподвижного типа и понял, что тот и жив-то до сих пор по каким-то непонятным причинам. Покинутое тело меж тем не собиралось отключаться – сердце стучало, гоняя кровь по сосудам, легкие насыщали ее кислородом. «Пока все работает как надо, – решил он. – Однако как долго оболочка может работать без разума? Нужно что-то решать. Или оставаться в этом мальчишке, или…»

– Что делать будешь? – спросил Игорь таким тоном, словно услышал мысли Емельяна.

– А это тело, – разозлился тот, коснулся ладонью груди, – по-твоему, пусть умирает?!

Игорь закашлялся, испуганно отстранился; подхватывая рясу, перекрестился.

Емельян, сообразив, что неправильно понял монаха, постарался изобразить виноватую улыбку.

– А ты о чём?

– Я говорю, что дальше делать будешь? – повторился Игорь.

– Не знаю, – Емельян задумчиво потеребил мочку уха.

– Пойду я.

– С богом! – услышал он, выходя из зала, и обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на пусть и не родное, но привычное, взрослое тело.

Пока выходил, наткнулся на пороге храма на кучку недовольных мужиков, но, не обращая на них никакого внимания, прошел мимо. Только крикливый седобородый старичок на секунду привлек его взгляд.