пропаганда оправдывала аресты тысяч ливанцев и палестинцев тем, что они — диверсанты и террористы, захваченные в бою с оружием в руках. Это была абсолютная ложь — 90 процентов пленных никогда не держали в руках винтовки. Некоторых привозили в лагерь прямо в пижамах. Среди арестованных были десятки душевнобольных, стариков, детей, служителей культа. Какую, например, мог представлять угрозу израильтянам мой сосед по палатке Валид Сами аль-Хатыб 78 лет? Аресты производили повально, забирали целые семьи. Со мной за колючей проволокой оказались: семья аль-Кууш, семья аль-Хелхуб, семья Алиф Каф. Из семьи Хелхуб в лагере были — отец, его семеро сыновей, их родственники. Не играло роли, состоял ли арестованный членом организации Сопротивления или нет, покорялся или сопротивлялся. Весь Южный Ливан превратился в гигантский концлагерь. Среди заключенных в концлагере "Ансар" мною собраны живые свидетельства, они обличают сионистский террор, безграничную ненависть к человеку, варварские пытки, применявшиеся поголовно ко всем, без различия возраста и положения.

Алеф Мин (Южный Ливан): "Причина ареста в том, что мне приказали донести на соседа как на члена организации Сопротивления, но я отказался, так как ничего подобного не знал".

Айн Алеф (Южный Ливан): "Меня избивали дубинками, отбили почки".

Алеф Мим (Южный Ливан): "Я отказался подтвердить принадлежность одного из соседей к Сопротивлению. Тогда меня арестовали".

Сами Алеф (Бейрут): "Я бежал с женой и пятерыми детьми на юг. В Сайде нас остановил израильский патруль, меня взяли, жена и дети остались на полдороге в машине. Мне не предъявляют никаких обвинений".

Ха Нун (Южный Ливан): "Шел в магазин, арестовали прямо на улице. У меня 9 детей, семья осталась без единого пиастра, все деньги были со мной".

Сад Ха, портной из Бейрута: "Бежал к родственнику в Южный Ливан. Машину задержали, обвинили в том, что я шил одежду для организации "Фатх", и бросили за колючую проволоку…"

Амер Ха (Южный Ливан): "Я пас овец, когда ко мне подошли и арестовали. Стадо осталось без пастуха. Мне не предъявили никаких обвинений".

Мим Кяф, сириец, сельскохозяйственный рабочий в Южном Ливане, ничего не может сказать о себе: после ареста его били так, что он потерял память. Два раза пытался покончить с собой. Лишился рассудка.

Мим Айн: "Мне 35 лет. Меня арестовали вместе с девятилетним сыном. Обвинили в том, что состою проводником у партизан. От избиений мочусь кровью. Сын умер от пыток".

Ха Алеф: "Мне 55 лет, я сельскохозяйственный рабочий. У меня 9 детей. Арестован вместе с другими жителями лагеря беженцев. До сих пор обвинение не предъявлено".

Мим Айн: "Я инженер из Шуфы. Недавно вернулся из США. Меня обвиняют в том, что мой сын принадлежит к Сопротивлению. Меня били за то, что владелец фирмы, где я работаю, — палестинец. Требовали, чтобы я лжесвидетельствовал против него".

Ха Я, крестьянин из Сайды, 50 лет: "Меня арестовали вместе с 15-летним сыном. За что — не знаю. Допроса никакого не было".

Айн Ра из Сайды, 16 лет: "Меня схватили дома, ночью. Ворвались, взломав дверь. Обвинения не предъявили".

Фа Ха, 64 года: "Я сельскохозяйственный рабочий. Меня схватили прямо в поле, связали. Потом били моего девяти летнего сына, который работал со мной, а он кричал: "Папа! Папа!.." Я ослеп и не могу ходить".

Фа Айн из Бурдж аль-Шимали: "Я сапожник. Арестован по дороге в Тир, вся семья моя погибла в Бейруте во время бомбежки. Обвинений не предъявлено".

Фа Мим, санитар: "Меня схватили хаддадовцы, четыре дня держали связанным, без пищи в машине "фольксваген". Пытали, требовали признания, что я офицер "Фатх", что был проводником федаинов (человек, сознательно жертвующий собой. — Прим, авт.) при выполнении ими операций на оккупированной израильтянами территории".

Шин Син, 30 лет, из лагеря беженцев аль-Васта: "Меня сильно били. Следователь сказал: "Я вижу, ты из диверсантов".

Айн Фа, учитель из долины Бекаа: "Меня бросили в лагерь за то, что на школьном глобусе я стер название "Израиль" и написал "Палестина".

Айн Ха, 33 года, сельскохозяйственный рабочий: "Меня обвиняют в том, что я лейтенант "Фатх". 16 дней держали в мешке. Во время допросов следователь топтал меня ногами, прижигал сигаретой кожу. Не получив показаний, забил мне палку в задний проход".

Фа Кяф из Айн Хельвы, 43 года: "Меня морили жаждой. Когда я, чувствуя, что сейчас умру, попросил воды у охранника, он стал мочиться мне в рот, приговаривая: "Пей, пей!" Са Алеф из Южного Ливана: "Нас связали, словно баранов, и обещали зарезать. Мы лежали под палящим солнцем на территории фабрики Сафа. Нас избивали. Мне сломали ногу".

Кяф Син из Сайды, 57 лет: "В аль-Буста охранник сел на меня и потребовал, чтобы я лаял и подражал другим животным".

Мим Мим из Хальды, 20 лет, лишился рассудка, речь его бессмысленна и бессвязна. Его обвиняют, что он офицер "Фатх".

Среди заключенных были десятки детей от 9 до 16 лет. Их пытали наравне со взрослыми, но они скорее, чем взрослые, умирали от пыток. Истязания детей следует отнести к наиболее гнусным и жестоким преступлениям израильтян. Мальчик Каф Фа рассказал мне, что его и других ребят били дубинками по всему телу, пытали электрическим током. Охранники измывались над ними. Поймают и жгут сигаретами кожу, приговаривая: "Ах ты, сучий сын! Это ты стрелял в меня? А если нет, то за что тебя притащили сюда?" Я сам видел, как охранник по имени Офер бил дубинкой мальчишку, грязно ругаясь по-арабски.

Нас полностью изолировали от внешнего мира, в лагере не было ни радио, ни газет. Источниками информации служили новые арестованные, которых почти ежедневно доставляли в "Ансар".

Против заключенных велась настоящая психологическая война. Вдруг приходил офицер и говорил старосте: "Освобождай ливанцев. Запиши их имена и номера". Однако никого не освобождали. Либо глубокой ночью будили всех и записывали номер каждого. То объявляли: "Завтра отпустим всех, но постепенно. Вначале гражданских, затем мобилизованных, затем служивших в милиции, а потом партизан. Поэтому во время допроса каждый точно должен сказать, к какой из этих категорий он принадлежит". Бывало, что говорилось: "Завтра освобождаем 200 человек". Но приходило "завтра", и все оставались на местах. Эти фокусы держали узников в постоянном нервном напряжении.

22 сентября в лагерь привезли зимние палатки. Это очень взволновало всех: ведь мы ждали освобождения до наступления зимы. Ночью никто не смог сомкнуть глаз. У многих из пожилых случились сердечные приступы. 25 сентября в лагерь прибыла новая группа арестованных. Среди них опять были дети не старше 12 лет.

Через три дня настал праздник Ид аль-Адха.