Я вздрогнул и проснулся, инстинктивно пытаясь обнять Карину, но ее не было. В панике я вскочил, хотел позвать Карину, но вместо этого издал лишь какой-то нечленораздельный рык.

Не помня себя, я выскочил в коридорчик, затем, споткнувшись на ступеньке (в спальне, ванной и комнате, по замыслу архитекторов, вероятно, детской, но ставшей моим кабинетом, был теплый пол, потому в эту часть квартиры вели две ступеньки), вылетел в гостиную. Здесь горел свет, на журнальном столике стояла открытая аптечка, рядом лежали разбросанные лекарства… но Карины не оказалось.

Перепугался я не на шутку, но тут мое внимание привлекли странные звуки из уборной. К счастью, дверь туда стояла открытой, там я и нашел Карину. Она была так бледна, что на коже выступили синие прожилки вен, а под глазами пролегли глубокие тени, будто кто-то их подбил. Веки покраснели, словно от долгого плача, на бледных щеках виднелись следы слез.

– Что случилось? – Я испугался еще больше, но не мог не отметить, что бледность делает ее еще больше похожей на Снежную королеву.

– Меня ужасно тошнит, – сказала она сквозь зубы. – И болит живот, внизу. – Она провела ладонью по больному месту.

В наше время, говорят, аппендицит встречается все реже, но мне, например, «повезло» – аппендикс мне удалили в армии, но перед этим я успел хорошо распробовать все тонкости этого исчезающего недуга – ну, кроме разве что перитонита. Я даже не стал ничего говорить, сказал только какую-то обнадеживающую фразу в духе «не бойся, я с тобой» и тут же бросился на поиски смартфона. Нашел я его довольно быстро, он лежал в спальне, возле ноутбука, но не сразу вспомнил, как вызывать «Скорую». В конце концов умный агрегат сам определил, что мне нужно, и после первого же гудка мне ответили:

– «Скорая» слушает.

Я назвал свой адрес. Диспетчер уточнила, что случилось.

– Подозрение на аппендицит, – сообщил я.

– У вас? – уточнила диспетчер.

– У моей девушки, – объяснил я.

– А с чего вы взяли, что у нее именно аппендицит, вы что, врач? – строго спросила диспетчер.

– Ну, может, она отравилась, – сдал я назад. – Острая боль внизу живота, тошнота, рвота…

– Травм не было? – осведомилась диспетчер.

– Недавно? – переспросил я.

– Нет, в прошлом веке, – ответила диспетчер. – На днях. Она не падала, не ударялась?

– Нет, ничего такого… – Я почувствовал непонятную злость. Карине плохо, а эта язва мне дурацкие вопросы задает. – Какая разница? Вы ехать будете?

– Я ваш вызов передала бригаде уже, – строго ответила диспетчер. – И для них же уточняю диагноз. Пока они едут, я все уточню, чтобы им время сэкономить. И нечего орать на меня!

– П… простите. – Это звучало вполне логично, и мне даже стыдно стало. Диспетчер задала еще пару вопросов, уточнила код домофона (я сказал, что у меня охранник на территории и он же откроет подъезд) и отключилась. Я дал отбой и пошел к любимой.

Карина как-то боком сидела на сиденье, опершись локтем о бачок.

– Как ты? – спросил я с тревогой.

– Каком кверху, – огрызнулась она. – Больно очень.

У нее на лбу выступили капли пота, в глазах застыло страдание. Черт его знает, как это, описать не могу, но я видел – ей очень больно. И мне очень хотелось хоть как-то облегчить ее страдания, но как?

– Я вызвал «Скорую», – сказал я. Она кивнула. – Тебе что-то принести?

– Йаду, пожалуйста, – сказала она сквозь зубы. – Сдохнуть хочу, как болит.

Я не успел ничего ответить, как раздался звонок. Прибыла «Скорая».

Быстро они, ничего не скажешь. Впрочем, их станция в одной автобусной остановке от моего дома, вспомнил я и пошел открывать двери.

* * *

Для врача, наверно, необходимое качество – располагать к себе. Почему-то мне кажется, что лечение у доктора, которому доверяешь, будет более эффективно, чем у того, кто своим видом вызывает подозрение и неприятие. К сожалению, поскольку медработники тоже люди, они часто бывают нервными и издерганными, а те, кто работает в «Скорой помощи» – в особенности. Конечно, труд врача вообще тяжел, в том числе с психологической точки зрения, а труд врача «Скорой помощи» – тем более. Потому, когда прибывший по вызову доктор сразу вызывает доверие, это большая удача, как по мне.

В прибывшей бригаде было три человека: дюжий пожилой мужчина, оказавшийся водителем, молодая девочка – то ли практикант, то ли стажер, и пожилая женщина, похожая на Матрону Московскую, только и того, что не слепая. Но ее лицо, ее взгляд, даже ее движения как-то внушали спокойствие.

– И где пострадавшая? – спросила она, на ходу набрасывая протянутый ассистенткой халатик. Я покраснел: Карина до сих пор находилась в уборной, точнее, я так думал. Оказалось, с прибытием «Скорой помощи» она кое-как собралась с силами и выползла в коридорчик да еще и накинула на себя халатик, очевидно, подхваченный в ванной. – Ага, вижу… да, девочка, выглядишь ты нездоровой. Покажи-ка, где болит…

Я отступил в коридор, пропуская доктора в комнату. Там, где работают профессионалы, профанам делать нечего, уж это-то я знал точно.

– Если вам что-то понадобится, – начал было я.

– …то мне Юля поможет, – ответила женщина. – Где я могу осмотреть девочку?

– Проходите в спальню, – сказал я. – По ступенькам вверх и налево.

Врач в сопровождении ассистентки проследовала туда, куда я сказал, подхватив на ходу Карину, которая дожидалась ее в коридорчике, а мы с водителем остались в прихожей.

– Я пойду в машину, – сказал он. – Приготовлю пока носилки, на всякий пожарный.

– Вам помочь? – спросил я.

– Чем? – удивился он. – У меня даже носилки – раскладушка, я сам с ней управляюсь, а у вас в грузовом лифте можно в футбол играть. Вот это дом, я понимаю, не то что моя хрущоба…

И водитель ушел, оставив меня одного. Я не знал, что делать. Вообще говоря, пока я старался помочь Карине, я как-то не задумывался о происходящем, действовал на автомате, но теперь, когда я ничем не мог помочь, я почувствовал что-то вроде паники.

Впрочем, длилось это недолго – я лишь успел включить сигарету и сделать пару тяг, как из моей собственной из спальни, с вполне жизнерадостным лицом, появилась тетя-доктор, и ее ассистентка следом. Причем девушка – совсем молодая, наверно, еще студентка – выглядела какой-то смущенной.

Доктор на ходу достала из надетой под халат вассерманки блокнот с пришпиленной ручкой.

– Я выпишу лекарства, – сказала она. – И направление на обследование. Хотя последнее вам, наверно, ни к чему.

– Что с ней? – спросил я тем не менее встревоженно: несмотря на спокойный вид врача, сам я успокоиться все никак не мог. – Что случилось?

– Да уж, случилось так случилось, – сказала женщина, широко улыбнувшись. – В мое время с этим поздравляли, а по нашим временам даже и не знаю, что сказать. У вас с этой девочкой как, серьезно?