Их ни к чему не обязывающая связь длилась около трех лет; они совершили множество поездок в Италию – в Венецию, в Рим, на Капри, а еще – в Милан, где любовник представил женщину своему отцу. И этот счастливчик, оказавшийся в постели с Великой Мадемуазель, получил свой золотой шанс. Началом своей кинематографической карьеры Висконти обязан Шанель, потому что «именно она, уверенная в его таланте, без колебаний рекомендовала его Жану Ренуару, который, по ее настоятельным просьбам, выбрал его в 1936 году ассистентом для съемок картины «На дне» по пьесе Горького, а в 1937 году – фильма «Дачная прогулка» по повести Мопассана».

* * *

Все это время Шанель была занята над созданием новых нарядов, а к ним – фантазийной бижутерии, а еще – ею налажено косметическое производство и производство линии духов. И, как многие годы подряд, помогала своей семье – двум своим братьям Люсьену и Альфонсу (последний благодаря поддержке сестры содержал кафе в Вальроге, в департаменте Гар). Однако уже с 1939 года она перестанет слать деньги и прекратит всякие отношения с ними. Единственным связующим звеном с семейством Шанель, с детством и давней юностью кутюрье останется лишь неплохо устроившаяся в жизни Адриенн.

«Весною и летом 1939 года – в последние предвоенные сезоны – много говорилось о новых творениях Шанель, в частности, о платьях типа «Гитана» и «Триколор», которые, впрочем, не имели никакого отношения к патриотизму, разве что некоторые оттенки отдаленно напоминали национальный флаг. Как бы там ни было, Габриэль показала, что ей по силам отражать атаки конкурентов, алчущих лишить ее первенства. Но каких усилий ей все это стоило! Вскоре эти маленькие войны, державшие мир моды в напряжении, покажутся ерундой по сравнению с суровыми событиями, угрожавшими Европе. Много было таких, кто предпочел бы ослепнуть перед лицом надвигавшейся реальности».

«Драгоценности – это целая наука! Красота – это грозное оружие! Скромность – это верх элегантности!»

Коко с итальянским ювелиром Фулько ди Вердура

Война застала Европу врасплох. Впрочем, Франция не сразу ощутила военные веяния; на фото тех лет француженки, как и прежде, разгуливают по улицам оккупированных нацистами городов, не прекращая при этом привычных занятий: ходят в кино, покупают модные наряды, пьют кофе с булочками, флиртуют с солдатами и офицерами…

В годы Второй мировой войны Висконти сблизился с итальянскими коммунистами, помогал Сопротивлению, был арестован по подозрению к организации антифашистского заговора. Автор А. Плахов (он защитил диссертацию о творчестве Висконти) уверял, что «Висконти стал жертвой сексуального насилия в фашистском пансионе Яккорино, где он провел пятнадцать суток, приговоренный к расстрелу». Звучит страшно, однако подобными «экспериментами» в деле получения сведений и уничтожения человеческой личности занимались и советские энкавэдисты. Впрочем, режиссер и не скрывал своей «неправильной» ориентации. В разное время возлюбленными этого бисексуала были фотограф Хорст, режиссер Франко Дзефирелли, актер Хельмут Бергер; среди его известных миру женщин-возлюбленных были Коко Шанель и Ирма цу Виндишгрец (с австрийской аристократкой короткое время он был даже обручен).

Плен и насилие не сломили Висконти – в 1943 году он снял свой первый полнометражный фильм «Одержимость». По словам режиссера, чтобы снять эту ленту, он продал драгоценности, доставшиеся ему от матери. Кстати, симпатии к коммунистической партии и «левые убеждения» графский отпрыск Висконти сохранил до конца жизни.

Среди провокационных работ режиссера имеются фильмы так называемой «германской трилогии», в которых Висконти впервые так откровенно поднял темы однополой любви и инцеста: «Гибель богов» (1969), «Смерть в Венеции» (1971), «Людвиг» (1972). Во время съемок продолжения этой темы Лукино Висконти умер в Риме от сильнейшей простуды.

«Как ни крути, женщина в жизни мужчины бывает только одна. Все остальные – ее тени…»

Коко и Серж Лифарь

Июнь 1940 года. Гитлеровский блицкриг в самом разгаре, под ударами германского оружия французские части стремительно катятся на юг. Мир недоумевал: почему мощная европейская держава рушится словно карточный домик? Ответ прост: французское общество в критический момент не нашло в себе моральных сил для сопротивления врагу. Это в равной мере касалось и верхов, и низов.

14 июня 1940-го немцы заняли Париж. «Перемирие», заключенное 22 июня, представляло собой фактически капитуляцию Франции. Страна разделялась на оккупированный немцами север с центром в Париже и южную «свободную зону» со столицей в городке Виши. Сдавшаяся без боя Франция почувствовала на себе «прелести» военной оккупации. Начался поспешный исход миллионов растерянных людей на юг; среди беженцев была и Коко. Впрочем, не все так мрачно; однажды она пошутит об этих событиях: «В конце концов, не будь такой хорошей погоды, не было бы и массового исхода на юг». Габриэль доехала до имения своего давнего друга и любовника Этьена Бальзана, нашла его женатым и сильно постаревшим, но так же, как и в молодости, увлеченным чистокровными лошадьми.

Проведя несколько дней в замке, Габриэль возвратилась в Париж. Чтобы сразу же со своими светскими друзьями обойти любимые рестораны, салоны и бутики. Все по-прежнему признавали, что «здесь так весело и приятно», однако были моменты, которые настораживали.

Вернувшись в Париж, мадемуазель обнаружила, что отель «Риц», где она изволила проживать, реквизирован немцами. Перед входом стоял водруженный новыми властями металлический шлагбаум, а с каждой стороны стояло по часовому при оружии. Со стены здания свисал нацистский флаг – черная свастика в белом круге на красном полотнище.

В оккупированном Париже

Управляющий известил Коко, что ее мебель и личные вещи были вынесены из занимаемых ею комнат; но высокий немецкий начальник в чине генерала, узнав, что это вещи Коко Шанель, дозволил ей остаться в отеле. Однако постоялице могли предоставить лишь две комнаты с ванной, выходящие на рю Камбон, которые не шли ни в какое сравнение с теми роскошными апартаментами, что мадемуазель занимала прежде. Впрочем, о чем печалиться, ведь у нее еще квартира в доме номер 31.

Нам говорят, что Шанель начинает вести очень замкнутый образ жизни. Она больше не бывает на светских балах, не предпринимает выезды в высшее общество. Но она по-прежнему посещает дорогие рестораны, чтобы отобедать или отужинать вместе с кем-то из своих. Вот обычные «злачные» места их пребывания: «Максим», «Серебряная башня», модный бар «Каррера» и проч. Среди сопровождающих ее в то время часто замечают Сержа Лифаря, проживавшего по соседству, в отеле «Кастилия» на той же рю Камбон. Танцор заглядывает к ней почти ежедневно и развлекает, читая вслух отрывки из классических произведений; а она и сама время от времени бывает в «Гранд-опера», чтобы аплодировать своему другу.