— Конечно, я это заметила, — ответила Ана и прибавила немного резко: — На самом деле я задаюсь вопросом, понравилось бы ему то, что мы с тобой вместе ужинаем.

— Не понравилось бы. Не потому, что он думает, будто это неуместно, а потому, что боится, я стану нашептывать о нем всякие гадости. Он не заинтересован в том, чтобы я работал в «Винах Кацлевара».

Ана почувствовала к нему жалость.

— Почему? Из-за того, что произошло много лет назад, когда умер ваш отец? — Увидев удивленное лицо Бернардо, Ана быстро прибавила: — Я знаю, Констанция хотела, чтобы ты стал графом и единственным наследником. Витторио говорил мне. И все же это произошло давным-давно, вы были такими юными…

— Это было только начало, — ответил Бернардо. — Я полагаю, он рассказал тебе о том, каким было наше детство? Нас вынудили принимать чью-либо сторону, Витторио и меня. Сначала мы сопротивлялись этому. Мы возмущались от того, что наши родители втягивают нас в свои разборки. Но потом… — Он пожал плечами. — Я признаю, что не был разумным мальчиком. Внимание матери вскружило мне голову. Она так явно отдавала мне предпочтение, я этим щеголял. В этом я утер нос Витторио. Для меня организовывались специальные поездки, делались особенные подарки… У меня голова шла кругом. — Он изогнул губы в горькой усмешке. — Витторио видел все это и ничего не говорил. Его поведение злило меня все сильнее. Ведь у него было внимание и похвалы отца, и я хотел заставить его ревновать.

— И он, конечно, ревновал, — перебила его Ана. — Ничто не заменит любовь матери.

— Или любовь отца. Я не знаю, кто из нас оказался в лучшей ситуации. Витторио был любимцем отца, но он не избаловался и не изнежился, как я. Мой отец был жестким надсмотрщиком. Я помню, как однажды он заставил Витторио подняться на рассвете. Тогда ему было всего десять, а мне шесть. Витторио плохо сдал экзамен по математике. Отец усадил его за обеденный стол и заставил сдавать экзамен снова и снова. Он не остановился до тех пор, пока Витторио не решил все задачи правильно. Витторио занимался в течение нескольких часов. Он даже не позавтракал. — Бернардо скривился. — Я помню об этом, потому что нарочно облизывал губы и громко чмокал, пока пил свой сок, сидя напротив него, а он даже не посмотрел на меня, хотя явно был голоден. — Бернардо покачал головой, скривив рот. — Я не горжусь тем, как вел себя на протяжении многих лет, Ана. Я был не прав.

Ана печально вздохнула.

Подали ужин, но у нее совсем не было аппетита.

— Что произошло, когда умер ваш отец?

— К тому времени позиции каждого из нас были хорошо известны. Витторио возненавидел и мать, и меня. По крайней мере, он вел себя с нами так, будто ненавидел. Ему было всего четырнадцать, но он не услышал от нас ни одного доброго слова. О, он был вежлив, и это сводило нашу мать с ума. Я полагаю, Витторио очень похож на нашего отца, который не научился любить и сопереживать нашей матери. Он был вежлив, учтив, заботлив, но он ее не любил. Он был хладнокровным человеком.

— Несмотря на все это, почему ваша мать решила лишить Витторио наследства? Только из-за того, что ты был ее любимчиком? — Ана услышала обвиняющие нотки в собственном голосе.

Бернардо пожал плечами.

— Кто знает? Вероятно, она поступила так потому, что думала, будто, став графом, Витторио превратится в такого же жестокого человека, как наш отец. Она говорила, что не может спокойно смотреть на то, как Витторио становится подобием Артуро. — Он печально улыбнулся. — Полагаю, она думала, что спасает его от самого себя.

Ана подняла брови:

— Он, вне сомнения, так не считает.

— Ситуация ухудшилась, конечно, — согласился Бернардо. — План матери провалился, и Витторио стал нашим врагом. Годами мы не общались, как подобает родственникам. — Он сделал паузу и отвел взгляд. — Я не всегда совершал достойные поступки. — Он повернулся к Ане и решительно на нее посмотрел. — Вражда продолжается до сих пор, как ты, несомненно, заметила. Именно поэтому я здесь.

Ана спокойно встретила его взгляд:

— Ты хочешь о чем-то меня попросить?

— Да. — Бернардо вздохнул и жестом указал на разлитое в хрустальные бокалы вино. — Ты попробовала сделанное мной вино, Ана, и, как опытный винодел, поняла, что оно хорошее. Витторио решил никогда не позволять мне управлять «Винами Кацлевара». Бог свидетель, я могу его понять. Я еще не доказал ему, что являюсь достойным человеком. Я совершил многое, о чем сожалею даже теперь, став взрослым. Но я не могу жить под пятой брата. Я чувствую себя ничтожеством. Знаю, он никогда не выпустит на рынок эту марку вина, потому что оно мое…

— Уверена, Витторио не может вести себя столь неразумно, — перебила его Ана. — Он бизнесмен, в конце концов.

— Когда дело доходит до меня и моей матери, он становится слепым, — категорично заявил Бернардо. — Но я не могу его винить.

— Так о чем ты хочешь меня попросить?

— Ты экспериментировала со смешиванием сортов винограда, да?

— Немного…

— Если ты скажешь, что придумала это вино, он согласится запустить его в производство.

— Полагаешь, я смогу присвоить себе чужие заслуги?

Бернардо слегка повел плечами:

— Мне все равно, кто будет считаться автором этой марки вина.

— Я не стану присваивать себе плоды твоего тяжелого труда, Бернардо, — произнесла она.

Он медленно кивнул.

— Вино отличное, и ты заслуживаешь того, чтобы быть объявленным его создателем. — Ана вздохнула. — Ты сможешь продавать его под брендом Виале, но я думаю, тебе больше понравится продавать его под брендом Кацлевара. Отвратительная вражда между тобой и Витторио должна закончиться. Может, если он увидит, какое хорошее вино ты создал, он тебе уступит.

Бернардо наклонился вперед:

— Что ты предлагаешь?

— Почему бы тебе не подготовиться к продаже первой партии вина? Витторио передал мне в управление свои виноградники на время отъезда.

Ана знала — ее власть ограничена, и Витторио вряд ли ожидает, что она будет проводить какие-то изменения в стратегии производства и продажи вина.

— Я могу организовать встречу с некоторыми покупателями в Милане. К тому времени, когда Витторио вернется домой, мы сможем предоставить ему кое-какие результаты нашей деятельности.

«Остается надеяться, что Витторио не слишком на меня разозлится. Даст бог, братья покончат с враждой. Если Витторио меня любит, его гнев не сможет разрушить наш брак».

Обнадеженный, Бернардо буквально помолодел от радости:

— Ты очень рискуешь, Ана. Витторио может прийти в бешенство. По правде говоря, я уверен: он будет в ярости.

— Вражда должна прекратиться, — решительно сказала Ана. — Это единственный путь для вас обоих. И я уверена, — прибавила она с большей уверенностью, чем чувствовала, — мой муж согласится с моими доводами, когда я с ним поговорю.