Посвящается Стэну, Кристоферу, Майклу и Говарду,

Розарио и Патрисии, Памеле и Элейн, и Пикколо

Этот роман Витторио

посвящает жителям Флоренции, Италия

В далеком детстве я видел жуткий сон. Мне приснилось, что ядержу в руках отрубленные головы моих младших брата и сестры. Они быстроостывали и, онемевшие, с огромными глазами, в которых навеки застыло удивленноевыражение, с багровыми щеками, внушали мне такой ужас, что я и сам не могпроизнести ни звука.

Сон сделался явью.

Но никто не зарыдал ни надо мной, ни над ними. Вот уже пятьстолетий они, безымянные, покоятся в земле.

Я – вампир.

Мое имя Витторио. Я родился в северной части Тосканы –красивейшей провинции в самом центре Италии. Здесь я и пишу свое повествование– в самой высокой башне разрушенного замка в горах. В этом замке я когда-топоявился на свет.

По любым меркам я – выдающийся вампир, проживший пять сотенлет со времен великого Козимо ди Медичи, и даже ангелы – если, конечно,снизойдут до разговора с вами – могут засвидетельствовать мое могущество. Но выдолжны быть очень осмотрительны при этом.

Однако я не имею абсолютно ничего общего с так называемым«Шабашем Ясновидящих», с этой шайкой неизвестных вампиров из Нового Орлеана –самозванцев, уже щедро попотчевавших вас изобилием летописей и россказней.

Не знаю никого из героев этих мрачных историй. И мнесовершенно ничего не известно об их соблазнительном рае в топях Луизианы. Вотпочему из моего повествования вы не почерпнете ничего нового, не найдете дажемалейшего упоминания о них на этих страницах.

Тем не менее именно они вынудили меня рассказать о моемсобственном происхождении, поведать легенду о своем перерождении – иопубликовать повесть об этом периоде моей жизни, дабы, так сказать, дать ейвозможность, будь то случайно или по воле судьбы, соприкоснуться с их широкораспространенными многотомными произведениями.

Столетия своего существования в ипостаси вампира я провел вцеленаправленных странствиях, занимаясь научными исследованиями. Все это времяя старался по возможности скрываться от своих соплеменников, дабы непровоцировать ни угрозы с их стороны, ни излишнего любопытства или подозрений.

Но не с этими обстоятельствами связаны мои приключения.

Как я уже сказал, речь пойдет о моем происхождении. Уверен,мои откровения станут для вас полной неожиданностью. Возможно, когда я закончуэту книгу и она выпорхнет в мир, я тоже стану персонажем многотомногоромана-хроники, начатого другими вампирами из Сан-Франциско или Нового Орлеана.Сейчас это меня не интересует и я об этом не думаю.

Стены замка, в котором я был столь счастлив в детстве, нынеразрушены и совершенно утратили прежние очертания. Проводя безмятежные ночиздесь, в заросших кустарником развалинах, окруженных ежевичными чащобами ипропитанных удушающими ароматами дубовых и каштановых рощ, я пришел к выводу,что должен поведать обо всем, что довелось испытать, ибо, уверен, выпавшая мнена долю судьба в корне отличается от судьбы любого другого вампира.

Я отнюдь не всегда обитаю в этих краях.

Напротив, большую часть времени я провожу во Флоренции –лучшем из всех городов мира. Я увидел Флоренцию еще ребенком – в те времена,когда Козимо Старший, хоть он и был богатейшим человеком в Европе, личноуправлял могущественным банком Медичи, – и полюбил ее с первого взгляда.

В доме Козимо ди Медичи проживал знаменитый скульпторДонателло, ваявший из мрамора и бронзы, в нем также находили приютмногочисленные художники и поэты, чародеи и сочинители музыки. Великий Брунеллески,создатель купола самого грандиозного собора Флоренции, в то время строил другойсобор для Козимо, а Микелоццо не только перестраивал мужской монастырьСан-Марко, но и начинал возводить для Козимо тот дворец, который впоследствиистанет известным всему миру Палаццо Веккио. Люди Козимо по всей Европеотыскивали в пыльных библиотеках сочинения давно забытых классиков Греции иРима, а ученым Козимо предстояло переводить их на наш родной итальянский –язык, который задолго до этого Данте отважно избрал для написания своей«Божественной комедии».

Именно под кровлей дома Козимо я – тогда еще смертныймальчик, подававший большие надежды, которого ждала в будущем весьма необычнаясудьба, – своими глазами видел великих гостей, прибывших из далекойВизантии, дабы положить конец давней распре между Восточной и Западнойцерквами. Я был свидетелем того, как Римский Папа Евгений IV, ПатриархКонстантинопольский и сам император Иоанн VIII Палеолог появились в городе вовремя ужасной бури с жутким ливнем и тем не менее были встречены с неописуемымтриумфом. А позже видел их за трапезой в доме Козимо.

Однако достаточно об этом, можете вы сказать. Согласен. Этововсе не история дома Медичи. Позвольте только заметить, что любой, кто заявит,что эти великие люди были мерзавцами, – совершенный глупец. Ведь кто, какне потомки Козимо, взяли на себя заботу о Леонардо да Винчи, Микеланджело ибессчетном числе прочих художников? И все только потому, что некий банкир,денежный меняла, если вам угодно, счел достойным и превосходным поступкомпридать красоту и величие Флоренции.

Я вернусь к Козимо в нужный момент и скажу о нем всего лишьнесколько слов, хотя, должен признаться, сталкиваюсь с затруднениями всякийраз, когда стараюсь кратко изложить свои мысли на любую тему. Здесь же добавлютолько, что Козимо принадлежит к числу живых.

Я же с 1450 года нахожусь в одной компании с мертвыми.

Теперь пора рассказать, как все началось, но позвольтепредпослать рассказу еще одно вступление.

Пожалуйста, не ищите в этом повествовании классического,построенного по жестким канонам английского языка. Возведение стен замка извысокопарных фраз, напыщенных выражений и строго ограниченного лексическогозапаса не входит в мои намерения.

Я стану излагать свое повествование живым разговорнымязыком, я буду буквально купаться в словах, ибо влюблен в них. Будучибессмертным, я на протяжении более чем четырех веков жадно впитывал английскуюречь, зачитываясь пьесами Кристофера Марло или Бена Джонсона и внимательновслушиваясь в резкую, вызывающе грубую манеру речи в фильмах с СильвестромСталлоне.