– Новали, – сказала она, а затем умолкла. Ее полное имя – Новали Заяк-васа, что значит Новали Заяк-дочь. После свадьбы риеванки меняли – васа на – икай, «жена», и брали имя мужа. Но Нова ничего не хотела этого. – Ньока-васа, – завершила она. Больше всего ей хотелось быть исключительно дочерью своей матери, особенно сегодня.

Солвэй все записала и посмотрела на Кору.

– Корако… Ньока-васа, – сказала Кора, покосившись на сестру. Ей нравилось ощущение от этого небольшого акта неповиновения, который не даст имени их отца остаться на имперском документе.

– Ньока, – задумчиво произнесла Солвэй. – Так звали вашу мать, которая была слугой?

Девушки кивнули. Они пытались сохранять спокойствие, но их сердца отчаянно колотились. Сестры были потрясены даже больше, чем дети снаружи, скачущие вокруг тени корабля. Никто так сильно не мечтал об этом моменте, как они, и никто по-настоящему не верил, что судьба наконец пришла за ними. Кора с Новой рассматривали тонкие обручи из божьего металла на лбах у Мезартима – диадема слуг, как их называли. Таким образом они постоянно контактировали с божьим металлом и активировали свой дар, и хоть обруч выглядел простенько, он считался самым внушительным символом могущества в мире Мезарета. Всю свою жизнь Кора с Новой мечтали о том, как будут его носить.

А вот кузнец, как они заметили, носил наручи, выгравированные замысловатыми узорами и полностью покрывавшие его предплечья. Такое количество божьего металла казалось расточительным, но зато демонстрировало его важность. Кузнецам полагался божий металл в качестве имперской награды – за службу и победу в сражении. С каждым успехом их корабли росли. Чем больше корабль, тем могущественнее капитан. Корабль-оса был маленьким, что намекало на два варианта: либо этот кузнец не в почете, либо же просто молод и только начал свою карьеру.

– И каким был дар вашей матери? – спросил высокий и бритый телепат, которого звали Рен.

– Ударные волны, – ответила Нова.

– Шестнадцатой мощности, – гордо добавила Кора, и сестры довольно наблюдали, как округляются глаза слуг.

Они были впечатлены. А как иначе? Сколько из них могли похвастаться шестнадцатой мощностью? Шкала доходила до двадцати, но дары силой от шестнадцати и выше были зафиксированы всего несколько раз за всю историю. В практической действительности шестнадцать – это настолько хорошо, насколько возможно. Более того, мощность передавалась по наследству, а значит…

– Любопытно, – сказал беловолосый слуга, Анталь, продолжая попытки стереть смрад от их одежды со своих рук.

Сестер заинтересовали его волосы – их объем и необычный цвет. Он не был похож на старика, но, с другой стороны, Мезартим не старели. Долголетие, а может, и бессмертие – побочный эффект божьего металла, так что сказать наверняка невозможно.

– Что ж, давайте посмотрим, на что вы способны, – обратилась Солвэй к девушкам, после чего повернулась к кузнецу.

За все время он не промолвил ни слова, просто прислонился к стене и наблюдал. Его поза была ленивой, а вот взгляд – проницательным. И он единственный из всей четверки выказывал интерес к тому, что больше не пряталось под провонявшей одеждой сестер. Пока Кора с Новой смущенно стояли посреди комнаты, его взгляд неторопливо блуждал по их обнаженным бледным ногам и плечам, плохо скрываемым упругим грудям и округлостям животов, будто их белье и скрещенные руки ничего не могли от него утаить.

– Скатис? – крикнула Солвэй, когда он не ответил, а только продолжил изучать их самым наглым образом. Мужчина повернулся к ней, нахмурив брови, словно не понимал, что все его ждали. – Мы начнем? – поторопила она, и в ее голосе слышалась некая раздраженность, некая настороженность.

– Непременно, – он повернулся к сестрам. – Посмотрим, идет ли вам голубой.

И эти слова, ознаменовавшие жизненную мечту сестер, были осквернены Скатисом, из-за чего казалось, будто на них осталась грязная пленка, и Коре с Новой еще больше захотелось спрятаться от его взгляда.

Кузнец что-то бросил Коре. Отвел назад руку и легонько подкинул предмет вверх – как раз, чтобы ей хватило времени опомниться и потянуться за ним. Он оказался маленьким, как аккуратный снежок – изо льда, который причинял боль при ударе, – и, прежде чем его поймать, девушка успела заметить, что он сделан из божьего металла. Она думала, что шарик будет тяжелым, но он ударил по руке, как желе, а затем лопнул, окропив кожу и цепляясь за нее, из-за чего все выглядело так, будто это металл поймал Кору, а не наоборот.

В том, как он сгущался и стекал по руке, не было ничего беспорядочного. Металл не разливался, а гладко распределялся и утончался, словно сусальное золото, только голубое, начиная от кончиков пальцев, поднимаясь по запястью и заканчивая на предплечье. Возникало впечатление, будто Кора надела зеркальную перчатку. Она изумленно уставилась на нее, поворачивая руку и так и этак, сжимая пальцы, двигая запястьем. Металл перемещался одновременно с ней, подобно второй коже.

А затем Кора ощутила это: низкий гул, вибрацию.

Поначалу металл касался только ее руки, но после начал распространяться. Все мысли о скромности растворились. Гул поднимался по руке и наконец вышел за пределы сияющей перчатки. Кора наблюдала, как ее кожа начала менять цвет. Она посерела, словно штормовые тучи или мясо уула, и этот гул с серостью вышли за края перчатки и поднялись по плечу. Кора чувствовала вибрацию в губах, в зубах.

Нова внимательно наблюдала за трансформацией сестры: ее кожа посерела, а потом стала голубой, как у Мезартима. Идеальной. Она так часто об этом мечтала: что они обе станут голубыми, свободными и независимыми, и уедут отсюда далеко-далеко. Это наконец-то происходит! Слезы застыли в глазах. Это наконец-то происходит…

В глубине сердец они всегда верили, что их дары окажутся такими же мощными, как у мамы. Что же касается того, в чем они будут заключаться, решить было трудно: стихийник, эмпат, телепат, метаморф, провидец, целитель, буревестник, воин? Они постоянно меняли свой выбор. Особенно Нова, которая всегда была жадной до талантов и никогда не могла остановиться на одном. Кузнец конечно же был императором среди даров (да и сам император, естественно, был кузнецом), но Кора с Новой знали, как редко он встречается, и никогда особо не надеялись. В последнее время, учитывая внимание деревенских мужчин, рассматривающих их как домашний скот, Кору начала привлекать способность становиться невидимой.

«А я бы предпочла насылать слепоту, – заявила Нова. – Почему это мы должны исчезать, если мужчины ведут себя как дикие животные?»

Настал момент истины. Ожидание стало практически невыносимым. Кем они окажутся, когда дар проснется? В качестве кого послужат империи?

Гул полностью охватил Кору. Окутав всю поверхность тела, он будто погрузился глубже, сквозь кожу до самого нутра, чтобы проникнуть в сердца, обратные стороны век, под колени и низ живота.

Как вдруг в ее разуме: присутствие. Девушка вздрогнула, но оно не было чужеродным. Совсем недавно, на улице, они с Новой произнесли мысленную молитву – «заметьте нас», – после чего телепат Рен проник к ним в головы, и точно так же проник в голову Коры сейчас.