— Я пыталась найти кого-то, кто знает, но... — Она помолчала, зябко поежилась. — Спейрр, будь осторожен. Что бы это ни было — оно полно ненависти и злобы.

— Ты можешь определить, где находится этот источник силы?

— Пыталась, но, стоит мне приблизиться, — он перемещается. Как будто чует меня и знает, что должен меня избегать.

Звучит зловеще, особенно учитывая, что на носу Карнавал. Время, когда в городе появляется Вакх, дни бурных празднеств, веселого безумия и всяческих излишеств. Похоже, кто-то или что-то хочет воспользоваться этим шумным и хлопотливым временем в своих целях.

Внимание Тейлона отвлек проезжающий мимо автомобиль — старенький «фольксваген-жук». Темно-синий верх его хозяин разрисовал светящимися в темноте звездами, а низ выкрасил в ярко-оранжевый цвет и украсил алыми пацификами[17].

Тейлон улыбнулся. Эту незабываемую машину он заметил на стоянке возле клуба несколько часов назад, когда уходил, — и интуиция подсказала ему, что «фольксваген» принадлежит Саншайн. Никто, кроме нее, не мог бы разъезжать по городу на таком чудовище.

И действительно, автомобиль свернул к «Бегущему Волку».

Темные Охотники видят ночью, как днем, поэтому Тейлон ясно различил, как Саншайн выходит из машины, достает с заднего сиденья какой-то ящик. При виде девушки его тело мгновенно напряглось.

Еe черные волосы сейчас были заплетены в две косы. На плечи накинут ярко-розовый плащ, не скрывающий изгибов восхитительного тела.

Перед глазами Тейлона мгновенно появилась до боли яркая картина: вот он подходит к ней сзади, привлекает к себе, вдыхает знакомый запах пачулей. Проводит рукой по груди, обтянутой черным джемпером, нащупывает пуговички, расстегивает их одну за другой...

От этой картины в нем вспыхнуло жаркое, как огонь, желание.

— Спейрр! — Голос Сиары вырвал его из страны фантазий.

— А? Извини, отвлекся.

— Я сказала, что пойду и попробую выяснить что-нибудь еще. Или предпочтешь, чтобы я осталась с тобой и не давала тебе витать в облаках?

— Спасибо, нет. Я в порядке и нигде не витаю.

Я чувствую, тебя мучают противоречивые стремления. Точно не хочешь, чтобы я осталась?

Точно? С такой же точностью конец мира наступит через пятнадцать минут!.. Ему страшно расставаться с Сиарой — ведь каждый раз, глядя на Саншайн, он чувствует неодолимое искушение забыть обо всем, кроме нее.

— Точно. Иди.

— Ладно. Если понадоблюсь — позови.

— Непременно.

Сиара исчезла, и он остался во тьме один.

Саншайн захлопнула дверцу машины и вошла в клуб через черный ход.

Не думая, что делает, Тейлон шагнул следом... и остановился.

С силой потер ладонями лицо. Нет, так не пойдет. Надо изгнать ее из своих мыслей раз и навсегда. На что он надеется? Темные Охотники не ходят на свидания, и, разумеется, у них не бывает подружек! Правда, есть исключение — Келл. Но Келл — сущая заноза в заднице, а его подруга — постоянная головная боль для Ашерона.

Не то чтобы Тейлон боялся стать для Ашерона головной болью. Пожалуй, ему бы даже понравилось дразнить атлантийца. Дело в другом: он не хотел подвергать жизнь Саншайн опасности.

Темные Охотники не ходят на свидания, но этому Темному Охотнику любовные интрижки противопоказаны по другой причине. Любые близкие отношения для него под запретом. Этот урок он выучил много столетий назад — на собственной шкуре.

В отличие от других, он проклят собственными богами. Вот почему Тейлон отказывался от личного Оруженосца. Не хотел, чтобы хоть кто-то из смертных подходил к нему слишком близко.

«За то, что ты отнял у меня, Спейрр из рода Морригантов, ты никогда не узнаешь мира и покоя рядом с любящей душой. Я проклинаю тебя и приговариваю к вечным странствиям в одиночестве. Всех, кого ты полюбишь, — ты потеряешь.

Один за другим будут они гибнуть в муках, и ты будешь бессилен их спасти. Ты будешь знать, что они приговорены к смерти за твое преступление, и мучительно гадать, когда, где и как я решу сразить их. Все они умрут у тебя на руках, — а ты будешь жить и страдать вечно».

И сейчас, много столетий спустя, в его ушах все еще гремел гневный голос бога.

Тейлон застонал, вспомнив, как на руках у него уходила из жизни страстно любимая жена. «Спейрр, я боюсь умирать...»

Все это — по его вине.

Все эти смерти.

Все трагедии.

Столько судеб разрушено одной его дурацкой ошибкой! Всего однажды он позволил своим чувствам взять верх над разумом — и погубил не только собственную жизнь, но и жизни всех, кого любил.

Тейлон поднял голову к темным небесам. Страшные воспоминания возвращались к нему, — и это было так мучительно, что с губ его сорвалось хриплое проклятие.

«Да, вы прокляты — шипел у него в ушах новый голос — злобный голос старухи Гары. — Оба вы прокляты, ублюдки беззаконного союза! Убирайся отсюда вместе со своей сестрой, чтобы гнев богов не обрушился и на мою голову!»

Ему было всего семь лет. С беспомощным недоумением взирал он на старую каргу, которой служила мать. Как же так? Ведь, когда мать и Тресс заболели, Гара разрешила Тейлону выполнять за нее ее работу!

Но после смерти матери старуха указала им с Сиарой на дверь.

«— Но как же Сиара? Она совсем маленькая, я не знаю, чем ее кормить! Она умрет!

— Все мы умрем, мальчик. Что мне за дело до того, что случится с отродьем шлюхи? А теперь иди — и помни о том, как быстро меняются наши судьбы. Твоя мать была королевой, величайшей из Морригантов. А теперь она — жалкая падаль, не стоящая даже земли, в которую ее зарыли».

Эти жестокие слова когтями впились ему в сердце. Его мать — не шлюха! Единственная ее вина — в том, что она полюбила его отца.

Для него Фиара из рода Морригантов стоила всех сокровищ мира. Она была бесценна...

— Спокойно! Спокойно! Хватит! — пробормотал Тейлон и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и прогнать воспоминания.

Ашерон прав: ему нужно держать свои чувства под замком. Они заведут его на ложный путь, измучают, а затем и убьют. Для него единственный способ жить нормальной жизнью — не вспоминать. И ничего не чувствовать.

Но не чувствовать он больше не мог: воспоминания, пятнадцать сотен лет хранимые под пудом, вырвались наружу и грозили затопить его сознание.

«Ну и ну! Сын шлюхи явился к тебе, государь, и просит убежища! Скажи, король Айдиаг, что нам с ним делать: свернуть ему шею или просто разрезать ноздри, как рабу, и выкинуть в зимнюю стужу, чтобы он подох там, как паршивый пес?»

И сейчас Тейлон слышал смех сородичей матери. И сейчас переживал свой тогдашний ужас — ужас маленького мальчика, уверенного, что дядя послушается своих воинов и выгонит его вместе с Сиарой. Он стоял посреди гогочущей толпы, прижимая сестренку к груди, — а она извивалась и вопила у него на руках, требуя еды и тепла, которых он ей дать не мог.