узнал, что могу телепортироваться даже за пределы Сердце-Руси, хотя на это не был способен даже Старший Кабаневич. Видимо, мой восемьдесят восьмой ранг успешно продавливал магию камней Ивана Грозного, которыми были окружена вся граница Сердце-Руси.

А раз так — то может быть и Полётовское заклинание у меня мощнее, чем у самого Старшего Полётова? Может быть я все-таки могу долететь до Солнца…

Но об этом ни-ни. Не думать об этом! Вообще забыть, иначе мне опять башню сорвёт…

Я открыл на смартфоне гугл-карту и уставился на Ломоносовский порт на ней.

Так. Сосредоточиться.

Ломоносовский порт. Ломоносовский порт. Ломоносовский порт.

На берегу Финского залива. В тридцати километрах от Питера.

Я попытался представить себе порт, корабли, море, чаек, темное осеннее питерское утро.

Это было нелегко, учитывая, что тут в Австралии сейчас были весна и солнечный рассвет.

Но надо было сосредоточиться на нужных образах. Вообще, сами Кабаневичи умели телепортироваться по координатам, просто по циферкам, но, как объяснил мне князь Глубина, подобная телепортация требовала скилла, опыта и навыка в картографии, которых у меня пока что не было.

— Ладно, — решился я, протягивая руку, — Давай лапу, Мухожуков. Переместим тебя в Ломоносов, в лучшем виде.

— Ага, главное, если еще раз промажешь — то пожалуйста не в Антарктиду, князь, — попросил Мухожуков, — Я в одном мундире, я там замерзну нахрен…

— Не ссы.

Я, так и не стащив с головы плаща, нашарил руку графа, крепко схватил её, а потом кастанул нужное заклинание.

Голубая вспышка. Потом темнота.

На самом деле телепортироваться самому — это ни фига не так, как когда тебя телепортирует кто-то из Кабаневичей.

Разница между самостоятельной телепортацией и телепортацией, когда тебя переносят, примерно такая же, как между тем, когда ты сам ведешь авто и тем, когда ты дремлешь, развалившись на пассажирском сидении.

Только в отличие от поездки за рулём машины во время телепортации у тебя есть лишь один миг, чтобы сосредоточиться на нужном месте и переместиться туда. Всего одно мгновение, в которое ты должен напрячь все силы и не накосячить…

Снова голубая вспышка.

— Да что ж такое-то? — разнылся Мухожуков, — Я проклят что ли?

Теперь мы оказались не абы где, а в общественном туалете. В крайне грязном и во всех смыслах засранном туалете.

Часть толчков здесь была давно уже забита и источала зловоние, двери кабинок были выломаны, стены покрыты какими-то нерусскими граффити, на полу валялись окурки, куски туалетной бумаги, шприцы, пачки из-под таблеток…

Впрочем, мне снова повезло. Я телепортировался на кафельный пол, твердо встав на него ногами, а вот Мухожуков одной ногой застрял в очке.

— Бля! — завизжал граф, вынимая ногу из толчка и отряхивая её от воды и вроде даже от дерьма, — Вот дерьмо! Аааа! Самое натуральное дерьмо! Князь, ты худший телепортатор в истории.

— Знаю, — согласился я.

А еще у меня теперь осталось только одно заклинание телепортации, и в ближайшие сутки мне мои заклинания уже не восполнить.

— И где мы теперь? — запричитал Мухожуков, — В каком-нибудь блядском Париже? Или в худшем общественном туалете Эдинбурга?

— Не-а, — я глянул на гугл-карту, — Теперь мы, где нужно, граф. Порт Ломоносов. Точнее, это туалет закусочной на выезде из порта. А надписи на стенах…

Я навел на граффити свой смартфон, и гугл тут же подсказал мне, что это за язык.

— Надписи на индонезийском, — сообщил я, — Так что мы там, где нужно. Веди меня, граф.

— Секундочку, — Мухожуков снял свой измазанный в дерьме башмак и попытался вымыть его под краном, но вода из крана, разумеется, не пошла, кран только дико хрипел, — Вот дерьмо!

***

Мой наставник Словенов вроде бы говорил мне, что я теперь Крокодил, не человек, и возможно больше вообще не буду спать.

Но он ошибся.

Телепортировавшись вчера в час ночи с Островов Горячего Жира в Питер, я тут же вызвал такси и поехал в отель «Императорская аудиенция». Этот отель располагался в Голландском квартале и был одним из самых дорогих в городе.

Однако знаменит он был не своим сервисом, а высочайшим уровнем охраны. Там вроде даже были вкопаны в брусчатку перед входом камни Ивана Грозного, чтобы в этот отель не мог телепортироваться ни один кабанчик, не говоря уже о том, что отель охраняло ЧВК каких-то голландских АРИСТО, которые и владели заведением.

Это было именно то, что мне нужно.

Прибыв в отель, я не стал ужинать, а вместо этого разослал кое-какие указания своим людям, плюс потребовал, чтобы мне еще прислали моих бойцов к отелю.

Да, возможно, я становился вдобавок ко всему еще и параноиком. Но половина кланов хотела моей смерти за то, что я объявил себя Рюриковичем, а другая половина наверняка уже успела узнать от Кабаневича, что я Крокодил, погибель магократии, и тоже не питала ко мне добрых чувств.

Так что моя паранойя и забота о собственной безопасности была вполне себе оправданной. В отеле я на всякий случай зарегистрировался под чужим именем, а закончив хлопоты по обеспечению своего спокойного сна — завалился на боковую.

И уснул, вопреки словам Словенова, что Крокодил возможно не спит…

Впрочем, мой наставник оказался прав частично — спалось мне на самом деле паршиво.

Меня мучили странные сны — мне снились ледяные воды, зубастая пасть, чешуйчатые лапы, явно мои собственные, высокий бородатый человек, с которым я сражался…

Во сне я был рептилией и плавал в Волхове!

Я проснулся в четыре утра, объятый ужасом, и понял, что моя постель вся промокла от пота. Спал я всего пару часов, но о том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи.

Я встал, принял ледяной душ, потом поглядел на себя в зеркало…

Рожа у меня была жуткой — серой, с горящими глазами, с тяжелыми кругами под этими глазами.

ГОЛОД терзал меня и сводил с ума. Я понял, что я больше не могу. Просто не могу и всё. Мне нужно сожрать магии, срочно.

Или я даже не умру, а меня просто разорвёт от ГОЛОДА.

Я смотрел в свои безумные глаза в зеркале и понимал, что выхода нет, этой ночью в Питере точно кто-нибудь умрёт, какой-нибудь АРИСТО, которого я пожру…

А раз так — то пусть хотя бы умрёт плохой человек.

Но до моих врагов, например, до Алёнки или до радикальных масонов, мне было не добраться. Так что я решил одарить смертью просто какого-нибудь случайного отморозка.

А кто лучше всего знает Питерских отморозков? Конечно же, граф Мухожуков, тот самый,