я постарался унять бухающее от волнения в груди сердце и бросив небольшие чёрные коробочки на пол, раздавил их ногой».

Глава 12

Три дня с того разговора прошли спокойно, арестовывать меня никто не приехал, но лезть за деньгами было точно опасно, поэтому я отложил это мероприятие до лучших времён, а пока решил изобразить из себя возмущённого несправедливостью молодого человека. На базу я так и не вернулся, но зато позвонил в свою школу-интернат и спросил готова ли смета на ремонт. Директор сначала не понял, о чём речь, но, когда я представился, он тут же стал говорить, что он и думать о моём предложении забыл, но смету конечно подготовил. Сумма на косметический ремонт составляла пять тысяч рублей, а на капитальный пятнадцать. Я тут же договорился ему её перевести через Сберкассу и не слушая его удивлённые возгласы, запросил счёт куда перевести. После чего отправил почти все средства, что у меня были ему, а следом дозвонился в районный отдел КГБ посёлка и попросил к телефону того офицера, который сопровождал меня прошлый раз по школе-интернату. Когда он ответил, мгновенно меня узнав, я рассказал, что час назад перевёл деньги, полученные за Олимпийские медали на капитальный ремонт школы и потому очень прошу его проследить, чтобы вся сумма была потрачена по назначению. Он тут же заверил, что обязательно это сделает и мне не о чём волноваться. Поблагодарив офицера, я повесил трубку.

- «Ну вот и второй заброшенный крючок готов, - с усмешкой выходил я из кабинки переговорного пункта, - хрен вам теперь, а не покупка драгоценностей. Уж о таких больших переводах вы точно узнаете первыми».

С чувством хорошо выполненного дела, остаток дней до выписки Иры, я просто провалялся, лишь вечерами выбираясь на пробежку. Утром же следующей морозной январской пятницы я вызвал такси и отправился по адресу больницы.

На входе пришлось показать удостоверение личности офицера и меня записав, попросили подождать. Через полчаса появился сухонький улыбчивый доктор и провёл меня в свой кабинет, пахнущий лекарствами и стерильностью. Посадив напротив себя, он стал рассказывать мне в каком состоянии поступила пациентка, и какие усилия им пришлось предпринимать, чтобы удерживать её в палате.

- Вот такие дела молодой человек, - закончил он, - психика Ирины крайне нестабильна, срыв возможен в любой момент.

- Доктор, простите что подвергаю ваши слова сомнению, но я ни разу не видел, чтобы она вела себя как-то ненормально, не считая пьянок и случайных связей, когда она стала свободна от своего отца-извращенца.

Он грустно улыбнулся, и встал с места.

- Думаю проще показать вам, чем рассказывать. Пойдёмте.

Мы пошли по коридору, и он продолжил говорить.

- Сейчас ей сказали, что вы скоро придёте, посмотрите на её поведение, когда она вас не видит, - он показал зайти мне в комнату, в которой было стекло, за которым виднелся кабинет, где сидел ещё один врач и Ира на стуле.

Она постоянно озиралась в сторону двери, трогала губы, поправляла волосы, а на все вопросы доктора, либо грубила, либо вообще его игнорировала.

- Это с ней было первые пять дней, - он показал мне на неё, - пока вы не позвонили и не поговорили с ней, чтобы она вела себя хорошо.

- На сколько хватило? – нахмурился я, поскольку да, поведение было не очень нормальным.

- На пять дней, - он покосился на меня, - вы для неё якорь, как только вас нет рядом, сознание начинает перемешивать реальность и её выдуманный мир, в котором она скрывалась от насилия и побоев.

- Хотите сказать, что мне лучше не оставлять её теперь больше чем на пять дней? Это проблема, - нахмурился я.

- Вы сами согласились стать её опекуном, - напомнил он, - такая сильная к вам привязанность образовалась из-за вашей близости? Вы занимаетесь с ней сексом?

- Да.

- Тогда понятно. Она без алкогольного дурмана вообще никого к себе не подпускает из мужчин, даже не позволяет дотронуться. Только он может снять стопы с её самой себе наложенных ограничений, но сами понимаете, к чему ведёт алкоголизм.

- Спасибо доктор, что показали.

- Идёмте молодой человек, - грустно улыбнулся он, - сейчас своими глазами увидите, как она преобразится, когда вы войдёте в комнату.

Если у меня и были какие сомнения в его словах, то они исчезли, когда я вместе с ним вошёл в кабинет. Ира закричала от радости, бросилась обниматься и стала без умолку рассказывать, какие тут хорошие врачи и как к ней все хорошо относятся. Слушая её, я не видел ни грамма ненормальности в её поведении, и если бы не стал лично свидетелем пять минут назад сцены в кабинете, что она едва не матом крыла доктора, то точно бы думал, что с девушкой всё нормально, а врачи на неё наговаривают.

Наше общение происходило под внимательными взглядами психиатров.

- Спасибо вам, - я повернулся к докторам, - я ведь могу вам позвонить, если у меня возникнут вопросы?

- Конечно молодой человек, - улыбнулся тот, что меня сюда привёл, затем стал спрашивать Иру, что она делала с утра, что ела, какие таблетки принимала. Она в ответ мило и спокойно с ним разговаривала, держа меня при этом за руку.

- Ну вот, похоже и правда вы пошли на поправку, - улыбнулся он, - Вениамин Николаевич, выписываем нашу пациентку?

- Конечно, - не моргнув глазом ответил тот, и обратился ко мне, - Иван вы сможете заехать к нам через пару недель с Ириной? Просто проверим её текущее состояние? Посмотрим на раны, ну вы понимаете.

- Ты не против? – спросил я у девушки.

- Нет конечно, - удивилась она, - ты чего Вань, доктора же просто хотят поговорить.

- Хорошо, мы приедем, - я повернулся к ним.

- Тогда сейчас выпишу вам лекарства, рекомендации и будем прощаться, - улыбнулся врач.

- Спасибо вам, до встречи, - взяв бланки и рецепты, я с Ирой отправился обратно к выходу. Там мне вручили её паспорт и остальные сопроводительные документы.

- Доктор сказал, что ты теперь мой опекун? – поинтересовалась она у меня, пока мы ждали, как такси развернётся и подъедет к нам.

- Угу, - я показал бумаги, - так что приедем, буду тебя теперь бить и насиловать уже я.

Она вздрогнула всем телом, но наткнувшись на мою усмешку,