Феран чуть отстал, поравнялся со мной и пошел в ногу. Я мазнул по нему взглядом. Похоже, командиру просто захотелось поболтать. Человек он сам по себе был явно компанейский и говорливый, но профессия наложила кое-какие ограничения.

— Эскер, а почему ты вызвался на задание? — спросил лейтенант. — Ведь мог остаться дома.

Я пожал плечами. Настроения говорить не было, но промолчать я тоже не мог.

— А я и не вызывался… Брат попросил.

— И ты согласился? — не поверил Феран.

— Да, — кивнул я. — Не хотелось выглядеть в его глазах… дешевкой.

Командир посмотрел на меня, как на явление Алара народу, даже рот распахнул. Я хмыкнул, развел руками — дурак я, дурак, даже не спорю. Народ старается в норку зарыться, переждать. А я, наоборот, лезу на рожон. Промелькнула горькая мысль: если даже это воспринимается как чудачество, что ж мне еще сказать? Если брякну о чести или гордости, то Феран вообще в святые запишет. Или в сумасшедшие. Впрочем, будет вранье, хоть и красивое. Я пошел на это только ради Тоха.

— То есть тебе не платят? — спросил воин.

— Нет, — отмахнулся я. — А что, должны?

— Нам платят, — произнес командир. — И очень хорошо. Семьи погибших будут обеспечены до конца жизни. Живых тоже наградят. Даже если не выполним задание. Но в случае успеха будут премии, надбавки… А вот ты… не понимаю. Альтруист? Едва ли. На психа тоже непохож, хотя иногда мелькает в глазах нечто эдакое…

— Не все можно купить, — сказал я. Феран тут же поморщился, словно светская дама при звуках ругани матерых грузчиков. — И не все продать. Знаю, банально и заезженно, зато правда. Я предпочитаю рисковать жизнью не ради денег.

— Деньги — слишком мало для тебя? — задумался воин.

— Действительно, — согласился я. — Не люблю мелочиться. Если уж идти на смерть, то не ради золота или даже родины…

— А ради чего? — затаил дыхание командир.

— Ради брата, — просто сказал я.

Феран расхохотался так, что даже Иг обернулся на звук. Маг нахмурился, сплюнул в сердцах. А я слабо улыбнулся, кивнул. Да, пошутил хорошо. Долго готовился, сочинял… Возникло чувство, будто на лбу у меня засветилась надпись «дурак». Лейтенант панибратски хлопнул меня по плечу, вытер выступившие на глазах слезы.

— Странный ты, парень, Эскер, — сдерживая смех, воскликнул командир. — Тебе бы в служители богов податься, там идейных любят.

«Угу, это я-то идейный, — подумалось хмуро. — Еще бы патриотом обозвал. Тогда бы и я похихикал».

Феран ушел вперед, все еще посмеиваясь. Я пожал плечами. Зачем расстраиваться? Ведь знал, что будет такая реакция.

Местность стала еще более холмистая. Дорога то ныряла в овраги, то выводила на вершины холмов. Солнце пригревало, мы брели по щиколотку в грязи. И хотя старались идти по обочине, где трава, но земля все равно прилипала к подошвам сапог черными жирными ломтями. То и дело приходилось останавливаться, счищать. Маэрдир пару раз поскальзывался и падал. Вставал с трудом, слабо ругался. Парня лихорадило. Лицо побледнело, в носу мокро хлюпало. Феран не выдержал, заставил мечника сесть на коня.

День пролетел неожиданно быстро. Солнце стало клониться к закату, когда из дозора вернулся Рол, сообщил, что до селения осталось совсем чуть-чуть. Немного погодя я и сам углядел следы присутствия людей. Кое-где стояли деревья со свежими срубами на месте нижних веток, иногда попадались даже пни. Дорога стала немного шире, грунт плотный, утоптанный.

Все приободрились. И хотя воины неприхотливы и привычны к дальним походам — не то что я, неженка, — все же каждого грела мысль о грядущем отдыхе, горячем ужине и большой кружке вина.

В сгущающихся сумерках вышли на вершину большого холма. Впереди долина тонула в густом белесом тумане и чернеющих тенях. Из серого марева проглядывали покатые крыши деревенских домов, трубы дымоходов. Селение выглядело заброшенным, нежилым. Света в окошках не было, по улицам никто не ходил. Даже злые и голосистые к зиме псы молчали. Хотя насколько я знаю, в деревнях ко сну отходят рано. Свечи и дрова нужно экономить.

— Дошли, слава Алару! — пробормотал Феран. Лейтенант сощурился, пытаясь рассмотреть деревню. Но было слишком темно. Последние робкие лучи солнца гасли на западе. Командир нахмурился, оглянулся на следопыта.

— Слишком тихо, Рол. Мне это не нравится.

Лысый воин пожал плечами, поправил перевязь с метательными ножами.

— Думаешь, засада? — спросил следопыт. — Могу проверить.

— Имперцы могли незаметно пройти сквозь оцепление? — поинтересовался Феран.

— Нет, — мотнул головой следопыт. — Пограничники следят хорошо. Там много лесников, мимо муха не пролетит.

— Тогда не надо, — кивнул лейтенант. — Не будем распылять силы.

Я не стал встревать. Но промелькнула мысль, что враги могли просто-напросто разрушить крепости. Почему все так уверены, что войско скифрцев не пойдет в наступление до весны? Да, дороги плохие. Да, будут большие потери из-за холодов. Но мы решительно не готовы к войне: припасы не спрятаны, войска не обучены, связь меж командованием плохая. Было бы очень удобно разбить пограничные укрепления, а весной довершить разгром городов. Классическое военное искусство предписывает вести наступление лишь весной и летом. Но неужели имперцы настолько глупы? Если напасть сейчас, ошеломить и разметать не такие уж и большие силы Свободных Земель, то останется осадить самые крупные города: Лугар, Гент, Стэрк и Антраж. Другие не так укреплены, падут сразу же.

Я взглянул на раскинувшуюся у подножия холма деревню. Маленькая, в две улицы, десяток домов. Что-то настораживало, но пока я не понимал, что именно. Тишина? Но ведь так и должно быть. Хотя… не слышно лая. Я родился в селе, жил там до совершеннолетия. И насколько помню, псы лаяли даже глубокой ночью. Переговаривались меж собой, предупреждали друг друга о подозрительных прохожих, просто брехали со скуки. А тут то ли издохли, то ли… В какой-то книге читал, что собаки очень чувствительны ко всяческой нечисти. Псов в древности заводили не для охраны от воров, а для того, чтобы предупреждали о нежелательных гостях из мира теней.

— Иг, что скажешь? — услышал я командира.

— Ветер говорит мне, что там есть живые, — послышался холодный голос боевого мага. — Немного, но есть. Кто — ветер почему-то не сообщил. Но я не думаю, что надо беспокоиться, так бывает.

— Хорошо, — удовлетворенно хмыкнул лейтенант. — Значит, имперцев точно нет. Если разбойники, мы справимся. Идем, а то Маэрдир совсем сляжет, если не отпоить чаем.

Я покопался в памяти, вспомнил одно интересное заклинание. Отошел за спины соратников, пробормотал формулу и сложил пальцы в замысловатую фигуру. Тут же навалилась удушающая тошнота и слабость. Голова закружилась. Я оперся о посох, заставил себя посмотреть вперед. Мир утратил объем, истончился. Я видел силуэты деревьев, словно начертанные двумя-тремя росчерками мягкого угля, спутников воспринимал как призрачные сероватые фигуры. А вот деревня… сплошное чернильное пятно неправильной формы, холодное и мерзкое. Шевелило щупальцами, расползалось вширь. Я ахнул в ужасе, отшатнулся и оборвал заклятие.