— Что, товарищ лейтенант, руки озябли? — Райка упала на колени в снег рядом с Натальей. — У меня немного спирта осталось, давайте разотру.

— Давай, — Наталья кивнула. — А то уж и автомат держать не могу.

— Такое сокровище не на руки надо, а в рот, — пошутил кто-то из солдат.

— Я сейчас покажу в рот, — прикрикнул Иванцов. — Отставить. Даже и не думать мне. Только для медицинских нужд. Ничего, потерпите. Не помрете.

— Капитан сказал, что для медицинских нужд, значит — для медицинских. Что зря в остроумии упражняться? Кроме того, предупреждали, что в лесу далеко слышно. Или кто-то не понимает?

— Да, ладно, товарищ лейтенант, и пошутить нельзя.

— Кто в плен хочет, тому можно. А кто нет — лучше помолчать. Сами знаете, дивизии СС наступают, плен у них — это пуля в лоб и до свидания на том свете.

Наступила тишина. «В плен никто не хочет», — усмехнулась про себя Наталья.

— Спасибо, Рая, садись, — она подвинулась на поваленном бревне, — Надежда, ты не слышишь, что ли? Место дай. Расселась.

Прохорова послушно сдвинулась на край, опираясь на зачехленную федуловскую винтовку. Раиса села рядом.

— Светку жалко, — проговорила тихо, глядя перед собой в снег. — Сразу насмерть, даже и охнуть не успела. У нее мать, пацан в Волоколамске, семь лет. Муж у нее каким-то комсомольским работником был вроде нашего Василькова, — она взглянула на комсорга. — Так он от нее сбежал, еще до войны это случилось. Нашел какую-то новую зазнобу в Москве. А с капитаном с батареи у нее все серьезно сладилось. Был бы у пацана отец. А так ни отца, ни матери, никого теперь. Ты бинтовала? — она кивнула на повязку Василькова. — Неплохо. Молодец.

— Мне Харламыч помог, — ответила Наталья.

— Ну, он на все руки мастер.

Вернулись Косенко и разведчики. Райка вскочила с бревна, но Наталья удержала ее за руку.

— Ну что там, на шоссе, Михаил? — вполголоса спросил его Иванцов.

— Идут, танки, бронемашины. Но просветы есть, перескочить можно, — доложил старший сержант.

— Это хорошо, — кивнул Иванцов, взглянув на майора. — Что, все этот лейб прет?

— Нет, какие-то другие, но их тоже тьма. Много идут.

— А шоссе это куда ведет? — Иванцов взглянул на карту. — Да, к каналу. И что это за населенный пункт тут, рядом? Ду-на-пен-те-ле, — прочел он по слогам. — Мудрено, как все у них, у венгров этих. Дунапентеле, значит.

— Да, оно.

Косенко разгреб руками снег. Докопавшись до чистого, начал есть его пригоршнями.

— Миша, ранили? Ранили? — Раиса бросилась к нему.

Он оттолкнул ее.

— Что ты все липнешь ко мне? — спросил зло. — Иди и сиди с девчонками, не понятно, что ли? Людям на смех. Целый я. Никто меня не ранил.

— Да, ты, Раиса, верно, отойди, не мешайся тут, — поддержал его Иванцов. — Нам все обдумать надо.

Раиса вернулась. Закрыв лицо руками, вдруг разрыдалась.

— Истерику отставить, — зло крикнул Иванцов. — Вот бабы.

— Ну, ты чего, устала? — Наталья встала с бревна, сзади раздался треск. Прохорова, задремав, свалилась на снег.

Солдаты захихикали.

— Не любит он меня, — Раиса склонила голову Наталье на плечо. — Не любит.

— Нашла время думать, любит не любит, — даже не обратив внимания на Прохорову, которая тихо поскуливала сзади, Наталья обняла санинструкторшу, похлопывая по спине. — Как же не любит, везде за собой таскает, следит, глаз не сводит. Но обстановка такая, не до чувств сейчас. Ты сама должна понимать. Да и солдаты смотрят. Стесняется он. Командир разведчиков все-таки, авторитет.

— Вы девицу свою сами поднимите или нам помочь, товарищ лейтенант? — ехидно спросил один из разведчиков, Васька Саблин. — Сейчас я ее, пожалуй…

— Не надо! — взвизгнула Прохорова.

— Отставить, — Наталья обернулась. — Прохорова, хватит ныть, вставай. Только твоих выкрутасов не хватает.

— Я так мозгую, майор, — Иванцов присел рядом с Аксеновым. — По шоссе мелкими группками в больших просветах переходить, чтоб не нарываться. Нарываться-то нам смысла нет. Боя не получится. Вон их сколько, Косенко говорит, задавят, как котят, и толку никакого. А у нас задача — выйти к каналу, занять оборону, там нас поджидают, поди. Людей сохранить надо. А то когда резервы подойдут. Согласен ты?

— Да, разумно, Степан Валерьяныч, — кивнул головой Аксенов.

— Ты что думаешь? — Иванцов взглянул на Косенко.

— Думаю, вы с майором, раненым комсоргом и девчонками первыми пойдете, Харламыч при вас, — ответил тот. — Мы с ребятами переждем, прикроем, если что. А потом уж, если все как по маслу выйдет, за вами.

— Поддерживаю, — Иванцов слегка хлопнул его по плечу. — Так и сделаем. Ты парень опытный, Мишка, я надеюсь на тебя. Пересидим в лесу…

— Пересидим? Ты говоришь, пересидим? — Васильков неожиданно подал голос. — Трусы вы, я вам скажу. Они там по шоссе идут, наших душить у канала, а мы пересидим? Испугались? — хрипел сквозь промокшую от крови марлю.

— А ты, комсорг, что предлагаешь? — мрачно взглянул на него Иванцов. — С тобой, который и так еле ползет, с тремя девицами да еще со стариком шестидесятилетним, — он махнул рукой в сторону Харламыча, — на рожон лезть? Что у нас есть? Гранаты и автоматы по одному на брата. А у них танки, автоматчики, вся дорога запружена. Пустой героизм, зря нос высунем, людей положим, а главное, задачу не выполним. Нас там, на канале Шарвиз, ждут. Там рубеж обороны пустой, людей нет. Вот куда торопиться надо, там и встретим немца, как положено, по правилам. И никакая это не трусость, а разумный подход. Прошло время шашками махать, думать надо. Вот уж эти мне эти агитаторы. Лежи, силы береги. Донесем тебя — и в госпиталь.

— В госпиталь меня, значит? — Васильков вдруг метнулся вперед и схватил капитана за воротник полушубка, притянул к себе. — А себе медальки выписывать, да не посмертно небось а живехоньким. Упустить такой момент! Они же нападения не ждут.

— Если б ты не раненый был, — Иванцов оторвал его руку, — дал бы я тебе в морду как следует, чтоб ерунду не молол. Да по морде ты и так получил, видно, заслуженно, — добавил он зло. — Что ты, что Коробов ваш — Ворошиловы хреновы, вам только при штабе сидеть да рассуждать о войне, войны-то вы не знаете. Прискочите вечно людям мешать. Нашлись тут красные конники. Это как в сорок первом — на лошадях на танки, у нас приказ, мы всех снесем. И сколько народа положили. Я сам в пограничниках службу проходил, от самой границы отступал, все видел. Вашего брата-комиссара бесшабашного насмотрелся вволю. Даешь мировую революцию. Здесь у тебя такие штучки не пройдут. Пока я командир, во всяком случае. Так что сиди и помалкивай. Верно, майор? — он взглянул на Аксенова.

Тот кивнул.