что ничего не случилось, потому что так было бы проще. Но я не стала этого делать.

— Хм, статуя только что мне угрожала. Мне так кажется.

— Что она сказала? — спросил Калма.

— Она сказала, что я об этом пожалею, что они заставят меня пожалеть, и что благодаря мне она взойдёт на трон. Я не знаю, кто эта она.

Мор и Калма обменялись взглядами.

— Святые когда-нибудь с тобой разговаривали? — спросил его Мор.

Калма покачал головой.

— Нет. Но это не значит, что они не могут говорить с другими.

Он опустил подбородок и посмотрел на меня.

— Я понимаю, насколько это тебя обескураживает, Ханна, но ты должна подойти сюда и взять корону.

Я кивнула.

— Хорошо, — сказала я, и мой голос прозвучал очень тихо.

То есть, я и так уже была на измене из-за всего этого. Подумаешь, небольшая угроза от статуи, в которой мог находиться мёртвый святой (или не мог?).

Я продолжила идти вперёд, пока не оказалась рядом с Мором. Я периодически оглядывалась на статую, ожидая, что она сдвинется, но этого не произошло. Сарви стоял у меня за спиной посреди Крипты и смотрел на нас. Те клочки шерсти, которые на нём остались, стояли дыбом, что напомнило мне о старой соседской собаке, которую можно было увидеть, проходя мимо забора, и которая всегда была именно такой. Сарви тоже был чем-то напуган.

— Ханна Хейккинен из страны Финляндии Верхнего мира, — сказал Калма, снова обратив на себя моё внимание.

Я была уже готова сказать ему, что по факту я была гражданкой Соединенных Штатов, но затем он сказал:

— Вытяни свою руку вперёд ладонью кверху.

— Зачем? — спросила я, и по моей голове побежали мурашки из-за охватившей меня тревоги.

Я сжала руку в кулак.

— Это часть церемонии, — сказал Калма.

Он сощурил свои старческие глаза, улыбнувшись мне.

— Будет не очень больно, я обещаю.

— Не очень? — повторила я, приподняв брови.

— Я буду первым, — Мор издал нетерпеливый вздох, и снял перчатку, расстегнув её многочисленные ремешки.

Раздался звон металла, когда он положил перчатку на алтарь. Я редко видела его руку, и сейчас в благоговении наблюдала за тем, как он протянул её Калме.

Калма вздрогнул. Я знала, что он не мог сдержаться. Он одарил Мора робкой улыбкой, а тот развернул руку ладонью вверх. Его кожа выглядела такой мягкой и чистой, и бледной, как луна.

— Что происходит? — спросила я.

Они мне не ответили. Калма взял корону и выдернул сверху один из кровоточащих шипов, словно ощипывал дикобраза. Он протянул руку и быстрым движением сделал надрез посередине ладони Мора.

— Господи! — вскрикнула я, увидев, как ярко-красная кровь хлынула из надреза и покрыла шип.

Мор не пошевелил ни единым мускулом, его лицо ничего не выражало, а Калма тем временем убрал шип и вставил его обратно в корону. Кровь потекла к основанию короны, где затвердела, превратившись в кристалл, похожий на драгоценный камень.

— Кровавый камень, — сказал Калма и кивнул. — А теперь твоя очередь, Ханна.

Мои глаза округлились.

— А мы не можем просто обменяться кольцами?

Мор не улыбнулся моей шутке. Вообще-то, он был близок к тому, чтобы назвать меня трусихой.

Поэтому я засунула подальше свой страх и вытянула руку вперёд, ладонью вверх.

Калма выдернул ещё один шип, который располагался рядом с тем, которым он порезал Мора, а затем занёс его над моей кожей. Не теряя времени даром, он опустил шип. Меня пронзила боль. Кровь хлынула из надреза, и я прикусила губу, чтобы не закричать.

— Хорошая девочка, — одобрительно произнёс Мор себе под нос.

Я сразу же расслабилась после его похвалы, а Калма убрал шип и поместил его обратно в корону. Я увидела, как с моей кровью сделалось то же, что и с кровью Мора. Она потекла вниз по железному шипу, а затем затвердела, превратившись в драгоценный камень алого цвета.

— И что теперь? — спросила я, завороженная этим зрелищем.

— Продолжаем, — сказал Калма, доставая очередной шип.

— Что?! — воскликнула я.

Мор снова вытянул вперёд свою обнаженную ладонь, и, к моему удивлению, рана полностью зажила, от неё не осталось ни следа. Калма сделал быстрый надрез в том же самом месте и вставил окровавленный шип обратно в корону.

— Подождите, — сказала я им, запаниковав. — Я не Мор. Моя рана ещё не зажила.

Калма натянуто мне улыбнулся.

— Похоже, этот процесс становится чуть более проблематичным, когда смертный заключает брак с Богом. Обычно мы пускаем кровь около миллиона раз. Прости, Ханна. Похоже, это будет больнее, чем я обещал.

О, мой бог.

На этот раз он схватил меня за запястье и вытянул мою руку, зная, что я могу начать отбиваться. Он сделал очередной надрез рядом с первым, где кровь ещё не запеклась.

— Чёрт, — проговорила я сквозь сжатые зубы, боль была острой и жгучей.

Я подняла взгляд на Мора, потому что всё это, чёрт побери, было его виной. И надо отдать ему должное, выражение его лица было извиняющимся.

Именно таким образом корона получила оставшуюся часть своих драгоценных камней алого цвета. Калма по очереди наносил порезы то мне, то Мору, снова и снова, пуская нам кровь.

Я была уже на пороге обморока, когда всё это, наконец, закончилось, ноги меня уже не держали.

— А теперь, когда корона готова, — торжественно объявил Калма, — пришло время для пакта на крови.

Ещё больше крови? Святое дерьмо, мне не суждено было это пережить.

Калма снова схватил меня за запястье и перевернул мою руку ладонью вверх. Моя рука уже буквально кричала от боли, кожа на ней была ярко-красного цвета и её украшали пять кровоточащих порезов, которые пульсировали с каждым ударом моего сердца.

Мор протянул свою руку, и на какое-то мгновение мне показалось, что он коснётся меня, но вместо этого он расположил её над моей рукой в пяти сантиметрах от неё. На этот раз Калма достал из кармана настоящий нож, разрезал руку Мора в очередной раз, и из его ладони потекла кровь и стала капать на мою ладонь. Немного крови брызнуло мне на платье (и тогда я поняла, почему невесты здесь не носили белое). Часть крови упала на каменный пол, но большая её часть собралась в моей раскрытой ладони в алую лужицу.

«Это не очень-то безопасно», — подумала я, как будто Мор был обыкновенным смертным с кучей болезней.

Но наблюдая за лужицей крови на своей ладони — она была чуть светлее и ярче, почти металлического цвета, по сравнению с моей кровью — я заметила, что она как будто живёт