— Я могу спросить тебя то же самое, — спокойно возразил он. — Учитывая то, как закончился твой первый брак.

— Ханна предала меня, — сказал я сквозь зубы. — Она должна была выйти за меня, а она сбежала. Ушла с Расмусом, человеком, которого она едва знала. Он прорвался сквозь магическую защиту, и она ушла с ним по своей воле. И даже не попрощалась. Откуда мне знать, что она не сделает то же самое снова? Откуда мне знать, что она уже не выдала все наши секреты?

Калма пристально посмотрел на меня.

— Я не очень хорошо знаю Ханну, но она не собиралась тебя предавать, и она не выдавала никаких секретов. Что она вообще могла рассказать и кому? Она всего лишь смертная женщина, которая пытается выжить, и которая всего лишь хотела снова увидеть своего отца.

— Она предательница, — повторил я. — И она сейчас в темнице, потому что ей нельзя доверять. Она получила по заслугам. И точка.

«Ой, прекратите, — сказал Сарви с усмешкой. — Дело не в доверии. Дело в том, что она вас унизила, и вы в ответ должны теперь унизить её. Око за око. Я знаю, как вы действуете».

Я уставился на единорога.

— Осторожнее, Сарви, а не то плохо кончишь.

— Что? — спросил Калма. — Что сказал Сарви?

— Ничего, — быстро ответил я. — Давайте уже поговорим о более серьёзной проблеме. Я собрал вас здесь, потому что нам надо поговорить о Расмусе и Лоухи, а не о Ханне.

Я сделал паузу.

— Я раздобыл некоторую информацию, которая, вероятно, поможет вам немного проникнуться моим положением.

Сарви закатил свой глаз. Я проигнорировал его.

— Ханна говорит, что Расмус её брат. Единокровный брат. И его отец — Торбен, а не Ильмаринен.

Они оба недоуменно уставились на меня.

— Торбен и Лоухи? — удивленно сказал Калма и провёл рукой по лицу. — Вот же пронырливый чёрт. Никогда бы не подумал.

— Правда это или нет, но факт остается фактом: я услышал об этом впервые, и меня раздражает то, что Ханна узнала об этом раньше меня. Мне надо знать, что ещё я упустил. Что ещё я должен знать? — я посмотрел на Сарви. — Ты говорил, что держишь ухо востро. Слухи, заморские и нет, мне надо о них знать на тот случай, если что-то из этого окажется правдой.

«К сожалению, я ничего такого не слышал, — сказал Сарви. — Лоухи всё делает тайно. Именно так поступают демоны».

— Что же это за тайна такая, раз Ханна узнала об этом от мицелия? — отметил я.

«Сеть мицелия всегда будет содействовать тем, кто приносит больше всего разложения, — угрюмо сказал Сарви. — Им нужна смерть, чтобы выживать. Пока ты правишь, те, кто уже мёртв, не могут умереть снова, попав в город Смерти. Когда правили древние боги, смерть могла приключиться с каждым в загробной жизни. Если город падёт, он больше не сможет никого защитить. Именно в этом смысл Каоса, и именно так он приносит ещё больше разложения. Мицелий утверждает, что не интересуется политикой, но он всегда будет поддерживать правителя, который несет еще больше смерти и разрушения».

— Еще одна причина не доверять Ханне, — я сжал и разжал кулак. — Расмус отвел её именно туда, к грибам.

— Ханна не знала, — вставил Калма. — И я сомневаюсь, что Расмус тоже знал. Тот факт, что Ханна и Расмус родственники, ничего не меняет.

— Нет? Она узнала, что у неё есть брат. Это заставило её доверять ему ещё больше.

«Но ведь мы оба видели, что произошло, — сказал Сарви. — Лоухи пыталась убить Ханну. Расмус был схвачен, и его полностью контролировала Лоухи. Я не сомневаюсь в том, что Расмус теперь скомпрометирован, но в итоге ему удалось завоевать доверие Ханны, намеренно или нет. Её это шокировало, и мне показалось, что его тоже».

— Судя по выражению твоего лица, Сарви привёл хороший аргумент, — сказал Калма.

Он пододвинул ко мне какую-то книгу.

— В любом случае, Расмус представляет собой угрозу, и теперь, когда он у неё в лапах, сила Лоухи, вероятно, растёт в геометрической прогрессии. Мы все понимаем, что, используя кровь шамана Ильмаринена, а также кровь Расмуса, полудемона и полушамана, она придёт к нам, обладая такой силой, какую мы никогда не видели ранее. Может быть, не сегодня, и не завтра, но она придёт. Расмус с лёгкостью прошёл сквозь твою защиту, Туони. Лоухи тоже сможет это сделать и даже больше.

— Не напоминай мне, — пробормотал я.

Я взял книгу и перевернул её. На переплёте из потёртой змеиной кожи было тиснение в виде странных символов.

— Что это?

— Я решил, что отчаянные времена требуют отчаянных мер, — сказал Калма торжественно. — Точнее отчаянных заклинаний.

Я раскрыл книгу, и моим глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к языку. Я знал эти символы, так как все языки вселенной были заложены в меня с рождения, но мне всё равно потребовалось некоторое время, чтобы уложить их у себя в голове.

— Это дхаркасский язык, — сказал я Калме, захлопнув книгу. — Он бесполезен. Я уже работал с ним раньше. Магия дхаркассцев уступает магии шаманов Верхнего мира, не говоря уже о Лоухи.

«Не то, чтобы я что-то предлагал, — заговорил Сарви, — но у Лоухи есть преимущество в виде крови шамана…»

— Да? — раздраженно ответил я. — И?

«У тебя тоже есть доступ к крови шамана», — сказал Сарви.

— К какой ещё крови шамана у меня есть доступ?

— Ханна? — удивленно сказал Калма. — Если она и обладает какой-то магией, то она об этом не знает.

Я сощурил глаза и посмотрел на Сарви.

— Так что ты всё-таки предлагаешь? Лоухи получила доступ к магии Ильмаринена, выпуская из него кровь. Я может быть и жестокий, но я не собираюсь делать этого со своей женой.

«Я совершенно точно этого не предлагал, сэр, — быстро продолжил Сарви. — Я имел в виду, что вам не следует списывать её со счетов. В ней течёт кровь Торбена, так же, как и в Расмусе. И хотя Расмуса и обучал Торбен, это не значит, что Ханна не сможет чему-нибудь научиться».

— И кто будет её обучать? — спросил я. — Разве я похож на шамана, мать его?

«Может быть, ей вообще не нужно никакое обучение, в том смысле, в котором его понимают шаманы? Чем дольше она находится в Туонеле, тем больше её способности будут проявляться. Я это вижу, и я знаю, что вы тоже видите. Изменения в ней. И то, что она постепенно перестает быть… смертной. На вашем месте я был бы очень осторожен. В один