Алена слышала, как приехал Влад. Рокот мотора разодрал тишину деревни, и Алена натянула одеяло по уши, уже понимая, что вставать все же придется: печь топить, за водой идти, завтрак готовить. Да и разговора, сколь бы ни был он неприятен, избежать не удастся.

Влад появился, когда она возилась с печью, пытаясь засунуть в жерло кривое полено.

– Осмелела, значит? – рявкнул он, пиная дверь. Подскочил, вцепился, поднимая. Тряхнул. – Уже, значит, не боишься?

Шальные глаза, перекошенное лицо, того и гляди, на губах пена появится. Мишка говорил, что Влада нужно опасаться.

– Ты... ты чего?

– Я чего? Нет! Это ты чего?! Я тебе сказал дома сидеть. Запереться. А прихожу – дверь нараспашку. По дому ветер гуляет. Тебя нету... – Оттолкнул, да так, что едва не упала.

– Извини.

– Да иди ты...

Он выскочил на улицу, громко хлопнув дверью. Псих ненормальный! Да что она такого сделала? Из дома вышла. Но она, в конце концов, не под арестом!

– Вот именно, – Аленка запихала в печь газету. – И мириться я не пойду. Если ему надо, пусть сам.

Влад появился ближе к обеду, с молотком, гвоздями, новеньким, в масле, замком огромных размеров и раздражением, которое пробивалось в каждом жесте. Не спрашивая разрешения, он занялся починкой и на Алену даже не смотрел.

Подумаешь...

– Влад, – все-таки она не выдержала первой. Подала полотенце вытереть руки. – Ну извини. Получилось так. Ты уехал и... иконы. Во двор вышла. Просто подышать. А потом старуха, и... она денег требовала.

Хмыкнул, собирая гвозди. Дуется?

– Я видела, как к ней приходили. Это он! Точно он! И она его знает! Понимаешь?

– Не понимаю. И понимать не хочу. Мы договаривались, что если я берусь решать твои проблемы, то ты начинаешь делать то, что тебе говорят. А если нет, то дальше без меня.

– Ты не уйдешь!

– Уйду.

– Нет.

– Да.

– Ну... ну и вали отсюда! Без тебя как-нибудь... была и буду. И... – Она икнула, поняв, что сейчас расплачется, и снова разозлилась, потому как выходило, что плакать она будет, шантажируя Влада слезами. А на самом-то деле слезы от обиды и еще потому, что никому, кроме маньяка, она, Алена, не нужна. Что даже Влад просто предлог нашел. Прокатился до города, сообразил, что не с руки чужими проблемами заниматься, вот и пошел на попятную.

Договаривались... как будто кто-то когда-то в точности придерживался договоров. И в последнем шансе сдержать истерику Алена сказала то, что в другом случае никогда бы не сказала:

– Мишка говорил, что ты на голову ударенный! Что психом был и остался. Не хотел помогать, не нужно было лезть! А ты полез. Теперь назад, да? Предлог нашел...

– Да что ты несешь!

– Правду!

– Дура!

– Ненормальный!

Влад вдруг расхохотался. И этот переход от гнева к смеху испугал больше, чем если бы Влад попытался ударить.

– Я... Мишка знает, что ты тут живешь. И если со мной что-то случится...

Алена отступила к стене, сдерживаясь, чтобы со всех ног не броситься во двор, крича о помощи. Влад поднял руки вверх, увидев молоток, бросил и протянул раскрытые ладони.

– Погоди. Да стой ты. Ничего я тебе не сделаю. Тем более что Мишка знает. Мишка – это аргумент. И я ненормальный. Да, я ненормальный, если ввязался в эту историю.

Шаг влево, и теперь Влад загораживает проход, отрезая путь к бегству.

– Он... он говорил, что ты на учете.

– На учете, значит. С головой не дружу. А он так наоборот. Черт, и ведь не поспоришь. Я ж и вправду на учете состоял. И в психбольнице лежал. Видишь, каюсь в грехах как на духу. Да постой ты... авария была. Сотрясение мозга. Последствия...

Влад бросился вперед, схватил, прижимая Аленины руки к бокам.

– Да стой ты! Не съем я тебя! Значит, Мишка заходил?

Алена кивнула и прошипела:

– Отпусти!

– Отпущу. Потом. А Мишка, он тебе кто?

– Никто. Муж подруги.

– Ты хорошо его знаешь?

Вопрос Влада удивил Алену. Хорошо ли она знает Мишку? Да, конечно, хорошо! Он познакомился с Танькой в парке и долго ухаживал, каждый день таскал цветы, а признаваться в любви не спешил. Робел. Он вообще весь такой, вроде бы и спокойный, надежный, а по характеру так робкий.

– И кто это тебе сказал? Или собственные наблюдения?

– Собственные, – огрызнулась Алена.

Чем дальше, тем меньше нравился ей этот разговор. Алена попыталась вырваться, но Влад держал крепко.

– Твоя подруга ведь знает про твою бабку-ведьму?

Так вот к чему он ведет, сыщик-любитель, Шерлок Холмс деревенский. Мишку подозревает. Конечно, Танька рассказала ему про Аленкину бабку, а Мишка, будучи на самом деле скрытым психом, ненавидящим ведьм, решил от Алены избавиться.

– Чушь!

– Неужели? – Влад не спешил раскаиваться. – Но возвращаясь к первому вопросу. К примеру, знаешь ли ты, что его мать, сестры и брат погибли? И что именно мать, дождавшись, когда дети заснут, подожгла дом? Мстила мужу, сбежавшему к любовнице.

Боже мой! Какой кошмар!

– Та же, из-за которой разыгралась трагедия, повесилась. Печально, правда?

– Я не понимаю, при чем...

– При том, что до сих пор поговаривают, будто самоубийца не сама в петлю шагнула, помогли ей. Кто? А тот, у кого она душу на силу ведьмовскую обменяла. И кого ради ворожила и привораживала. И кому в жертву семью принесла. Только вот ему, неназываемому, жертв всегда мало. Вот и прибрал верную служанку. Итак, имеем парня, потерявшего из-за ведьмы всю семью. Вот тебе и мотив.

Он наконец разжал руки и предложил:

– Пошли, что ли, поговорим по-настоящему.

Влад не собирался рассказывать ей всей правды, хотя бы потому, что сам не очень понимал, где эта правда начиналась и где заканчивалась.

Не помнил! Он, Влад, гордившийся тем, что никогда ничего не забывал, сейчас не помнил собственной жизни! И более того, не замечал дыр в ней.

Алена сказала про больницу, и в голове точно вспыхнуло – да, была. Лежал.

Палата на одного. Кровать у стены. Тумбочка между решетчатой спинкой и подоконником. На последнем две трещины, словно кто-то сверху уже поставил крест на Владе. Серое стекло за синей решеткой, кусок двора с двумя тополями и стеной. Он лежит и смотрит...

На что?

На кого?

Ждет. Кто-то должен прийти, а не приходит. Папа. Обещал, а уже который день и нету. Владику скучно – читать нельзя и телевизор смотреть тоже. Из игрушек – детское домино, на косточках которого фрукты и машинки намалеваны. А в домино играют вдвоем.