Вторые браки заключалась не так громко, как первые. Во всяком случае, туда институтских друзей уже почти не звали. Оставались редкие встречи по случаю чьих-то защит или юбилеев старших товарищей.

А на серебряной свадьбе он был второй раз в своей жизни. Первой была двадцать пятая годовщина совместной жизни его родителей. Они с Верой ещё не были женаты. Он только-только начал за ней ухаживать. Поэтому на торжестве Кузьмин был один в окружении стайки дочерей подруг его матери.

Ему было неловко и хотелось куда-то улизнуть, чтобы девицы наконец отстали и перестали вешаться ему на шею. Что Шура виртуозно проделал, умчавшись в гости к уже женатым Медведевым, снимавшим квартиру в Медведково.

Этот факт и спустя пятнадцать лет был поводом для шуток. Женя с Наташей купили себе квартиру всё там же. В Медведково.

И вот ещё один серебряный юбилей. Вашкины. Совсем же молодые. Неужели двадцать пять лет вместе? Так это же только официально. Они же одноклассники.

В детстве, когда Шура слышал в исполнении Валентины Толкуновой: "Серебряные свадьбы — негаснущий костер,

Серебряные свадьбы — душевный разговор", он живо представлял себе завалинку деревенского дома и двух пожилых супругов.

Вашкиным по сорок семь. И что живая современная Даша, что крупный, но спортивный Фёдор никак в эту пасторальную картинку не вписывались.

И то, что происходило на их серебряной свадьбе, было больше похоже на студенческую вечеринку. Институтские и школьные друзья обоих, те кто был или не был на их свадьбе, пели песни под гитару, травили байки и смотрели старые фотографии, узнавая на них знакомые лица.

Кузьмин поглядывал на Лёлю. Она знала почти всех. Отношение к ней было как к "мелкой". Все помнили её бабушку. И маленькую Оленьку Склодовскую, которую как раз тогда прозвали Лёликом.

Сейчас она живо участвовала в беседе. Время от времени находила под скатертью руку Кузьмина и крепко сжимала его пальцы. Шура пытался догадаться, зачем она так цепляется за него, как за якорь.

Лёля вспоминала саму свадьбу. Как она сидела рядом с бабушкой. Ей было девять. И в виде большого исключения её тоже пригласили. И на регистрацию, где она чуть было не чихнула в самый ответственный момент. И на банкет.

Там её мучала жажда. Потому что из "детского" был только "Тархун", а Склодовская терпеть не могла газировку.

А ещё зависть. Страшная зависть жгла душу маленькой Лёли. Федя женился не на ней, как говорил два года назад. А на Даше. Это было обидно. И платье на Тодоровой было точно, как у принцессы из сказки. Пышное. Белое. С кружевом. Ей же пришлось пойти в красном китайском хлопковом, которое как раз стало чуть маловато. И красных туфельках на размер меньше. Новые купить не успели.

Обида тогда была так велика, что Лёля разрыдалась прямо в середине праздника, спрятавшись предварительно в дальнем углу кафе, где была свадьба. Там её и нашёл Федя. И долго держал на руках, успокаивая. Будто она была его дочкой.

Воспоминания были такими живыми и яркими, что нынешняя Лёля не знала, куда себя деть. Она давно перестала страдать из-за женитьбы Вашкина. Они с Дашей, их девочки и Кирка — ее настоящая семья.

Вот теперь Кузьмин сидит с ней рядом, мощной фигурой загораживая от взглядов. Теперь они смотрят на неё по-другому. Эти седые уже "мальчики". Посмеиваются. Вспоминают "мелкую". Будто бы и не воспринимают всерьёз. Но глаза то выдают совсем взрослые мысли. Неуютно. Сбежать бы. Да не хочется обижать Федю с Дашей.

Как-то случайно одна из гитар попала Кузьмину в руки. Он взял пару аккордов. Лёля глянула на него удивлённо. "Да, милая, я и на фортепьяно могу, и на машинке, и вышивать." — мелькнула в голове у Шуры.

— Пора, собирайся скорее

Мы что-то бездарно стареем…, - зазвучал голос Кузьмина в наступившей тишине.

— Пора разобраться по реям и рвать якоря*, - подхватил Федя.

Лёля эту песню не знала. А вот ребята, с кем Вашкин был в студенческом стройотряде, запели дружным слаженным хором. Только мужские голоса. Мощно. С чувством. Точно зная, о чем они поют сейчас.

По телу Склодовской пошли мурашки. Она увидела, как обняла себя за плечи Даша. Вдруг посерьезнили лица у девочек.

Кирка опрокинул в себя коньяк. И отшла к окну. За ней кинулся кто-то из Фединых друзей. Виртанен передернула плечами, скидывая мужские руки.

Кузьмин последними аккордами ударил по струнам. Наступила тишина. Потом раздались аплодисменты.

— Ну, Евгеньич, ты даёшь! Вот уж талантливый человек талантлив во всем.

Шура передал гитару дальше. Притянул Лёлю ближе.

— Шурка, давай сбежим, а? — жалобно прошептала она ему на ухо.

Они, стараясь не привлекать к себе внимание, выдвинулись в прихожую. Выглянули Вашкины.

— Вы чего? Уходите?

— Простите, ребят, я дежурю завтра. Пора.

И они вывалилась в июльскую московскую ночь. Вызвали такси.

На самом деле у Кузьмина завтра был выходной. Никогда он не позволил бы себе алкоголь перед сутками дежурства.

— Лёль, что-то не так было весь вечер?

— Да, знаешь, вспоминала всё… И их свадьбу. Потом свою…, - Склодовская неловко замолчала, думая, что совсем неуместно будет обсуждать эти темы.

— Что, невесело было?

— Мне были малы туфли. Но никто не купил мне новые. Вдруг бы нога до сентября ещё выросла, — горестно сказала Лёля, — Представляешь, я через двадцать пять лет помню только это. Дурацкое платье, туфли и зависть. А про свою… Ой, нет, Шур, это совсем сложно. Там вообще всё было не так, как я хотела.

— Солнце, родная моя…, - Шура гладил её кудри, — Со всей ответственностью могу заявить, что сегодня вечером ты была самой красивой женщиной из всех. Ты прекрасна!

Он хотел ещё добавить, что у неё будет такая свадьба, какую она захочет. Любое платье и туфельки. Только бы улыбалась. Но не решился произнести это вслух.

Лёля уткнулась носом Шуре в грудь. Снова плакала ему в рубашку. Детская боль утихала. Уходила, прощаясь с ней вот этими тихими слезами.

_________

* "Сплавная", автор В. Дернунов.

Глава 53

У Кузьмина в квартире шёл ремонт. Не масштабный. Скорее косметический. И этот процесс напоминал о неумолимо приближающемся сроке приезда Кати.

Этого события Лёля панически боялась.