сила? Я готов отдать свою жизнь!» – все причитал парень, беспрестанно теребя в руках застежку в виде головы гепарда.

«И ты туда же… Ну вот опять. Заткнись уже! Ну, заткнись! Мне же кажется, что это я бормочу! А если меня там Лойэ услышит? Засмеет же!» – попытался шикнуть на жреца Рехи, естественно, безуспешно.

От сцены на балконе всех отвлек совершенно безумный возглас, донесшийся из зала Совета. Мирра испуганной птичкой отпрянула к перилам парапета, сжав их так, что побелели костяшки. Красивая она была все-таки, такая хрупкая, что хотелось защитить. Но прошлое – самый надежный тайник, из него уже ничего не вытащить, в нем уже ничего не изменить. Поэтому мимолетное сожаление Рехи потопил в заинтересованности воплями.

Он несся вместе с жрецом в зал. Теперь там царил хаос: военные карты кто-то изодрал в клочья, игрушечные кораблики разметали по полу, добротный длинный стол исцарапало лезвие кинжала. А посреди всего этого метался знакомый эльф с якорями. Он то носился вокруг стола, то вскакивал на него, то со всего размаху, расшибая лоб, падал на пол и бился в конвульсиях. Изо рта его шла пена, становясь кровавой из-за обкусанных губ. При этом Рехи не заметил клыков во рту эльфа – все не так, все странно. Но больше заинтересовало то, что в бессильном отчаянии, до сорванного голоса, восклицал несчастный:

– Город падет… Падет город. Двенадцатый отвернулся от нас. Двенадцатый – он Проклятый! Мы все молились Проклятому!

«Да это ж мой старик! Ну, тот, который меня вырастил!» – вдруг узнал ополоумевшего военачальника Рехи – уловил слишком знакомые интонации голоса. И фрагменты образа окончательно сложились. Конечно, испещренное морщинами оплывшее лицо дряхлого эльфа из «прошлых времен» едва ли походило на заостренные черты этого безумца. Но манеры, движения – все неуловимо совпадало, особенно эта экзальтированность и пророческие вопли.

– Ты совсем с ума сошел! – кинулся к нему жрец, разметав свой широкий балахон, точно огромную фиолетовую тучу. Впрочем, поймать верткого воина не сумел: он скакал по столу и прятался за спинкой трона, страшно вращая глазами. Пальцы его кривились, словно когти, и скребли дорогую обивку, оставляя борозды.

– Не сошел! Ко мне во сне явился Тринадцатый! – совершенно осмысленно воскликнул эльф, вновь вскочив на стол. На его вопли сбежался весь двор, стражники уже ощерились пиками, за их надежной защитой стоял растерянный король.

– Тринадцатый?! – почти в панике всплеснул руками король. – Ужас-без-имени?! Ты сошел с ума!

– Ко мне явился Тринадцатый! – воздевая руки к небу, голосил ненормальный. – Он предсказал всем нам скорый конец и наказание жизнью тем, кто уцелеет!

В тот момент его все-таки стащили со стола и уложили лицом вниз, скрутив руки за спиной. Он продолжал истошно скулить и бормотать, как он проживет еще три сотни лет и узрит разложение душ людей и эльфов. Не соврал ведь, старый дурак.

– Не убивать! – вовремя успел приказать король, заметив занесенный меч.

– Мой король, он предатель и смутьян! – возник вертлявый советник.

– Стража! Уведите его! Адмирал сошел с ума, – приказал после некоторой паузы король. Он был шокирован, словно потерял близкого родственника, вернее, важного соратника. Бывалый воин, когда-то стоявший во главе целых флотилий и ведший их на штурм неприступных крепостей, бился головой о стены и катался по полу, вырываясь из рук обескураженных стражников. Вскоре он затих и, совершенно обессилев от приступа, заключил убитым тоном:

– Брат пошел на брата. Мы обречены.

Он обвис на крепких руках стражников и больше не сопротивлялся. Король распорядился запереть его в самой высокой башне.

– Сколько лет он служил мне, – сокрушался правитель, устало садясь на трон. – Обращайтесь с ним как можно бережнее! Мы не выбираем, когда лишиться разума. Это просто недуг, как любая другая болезнь.

Лицо его при этом выражало неподдельное участие. Другой уже при первых словах срубил бы адмиралу голову с плеч, чтобы в трудные времена никто не сеял дополнительную панику. А этот просил еще заботиться о бывшем соратнике. Очевидно, обращались с ним и правда хорошо, раз он пережил Падение и оказался «наказан долгой жизнью». Король ведь явно не дотянул до конца войны. «Хороший ты дядька, добрый, – вздохнул Рехи. – Но слабый».

– Недуг ли? Что если проклятье? – сомневался молодой жрец. – Все потому, что он эльф… Говорят, нескольким эльфам одновременно явился Тринадцатый. Проклятый.

«Эй, братец! Ты не эльф, что ли? А с какого ящера я через твою голову все вижу?! Страж ты Мира, тьфу!» – выругался мысленно Рехи. Похоже, он стал свидетелем начала губительного разделения народов.

– Да-да, – подтвердил второй жрец в бордовом балахоне. – А как его зовут, знаете? Сумеречный Эльф. Ясное дело, что с эльфами что-то не то творится.

– А что если они и правда предчувствуют конец? Говорят, они наделены даром предвидения, – сокрушенно прикрыл лицо рукой усталый король.

Казалось, в нем все стремилось к смерти. В душе он уже давно проиграл, его вера в себя истлела. Он уже представлял, как лично зарежет любимую дочь, чтобы она не досталась грязным захватчикам.

– Ваше Величество! Мы выстоим! – убеждали его на разные голоса придворные, жрецы, военачальники. Но Рехи уже улетал от них, устремляясь в давящую ледяную темноту.

«Что это? Смерть?» – в который раз испугался он, опасаясь, что яд отравленного клинка все-таки доконал его избитое тело. Но он оказался в полной темноте не в одиночестве. Перед ним теперь совершенно отчетливо проступали черты назойливого Сумеречного Эльфа. Лицо его выглядело напряженным, как будто он тоже вспоминал вместе с Рехи и переживал эту невеселую историю, предшествовавшую Падению.

– Ну, привет, Ужас-без-имени, – поддразнил Рехи. Даже перед ликом гибели он не смирился бы, не стал умолять.

– Не люблю это прозвище. «Знающий», как меня называли прошлые эльфы, мне больше по душе.

– Ты вроде провожатого смерти?

– Нет. Я человек.

– Человек, как же, – хмыкнул Рехи. – Зачем я вспоминаю прошлое?

– Кто не помнит прошлого, теряет будущее, – высказал прописную истину Сумеречный. Впрочем, Рехи без своего «внутреннего жильца» ничего такого никогда не слышал. Но фраза ему все равно не понравилась. Что же, если он не помнил своих родителей, то сам не имел права заводить детей? Впрочем, и не хотел особо, уж точно не на этом вечном пути к Цитадели.

– Оно уже потеряно, – напомнил очевидную вещь Рехи. – Разве изменю я что-то? Да я бы им всем морды набил, если бы не парил там призраком.

– Не так будущее меняют, – грустно усмехнулся Эльф.

– А как?

– Хороший вопрос. С учетом того, во что здесь превратились линии мира.

Рехи поморщился от невольного воспоминания, вновь к пересохшему горлу подступила тошнота. Да