Он наткнулся на женщину своей мечты через сотню метров! Дыхание перехватило от восторга. Он даже автомат подбросил в воздух. Припустил ей навстречу, плотоядно урча. Женщина его «блатной» мечты выглядела просто очаровательно. Листья в голове казались венком. Кончик носа испачкан грязью — где-то пропахала землю носом. Глаза блуждали, сорвавшись с орбит. Она испачкалась, но в меру, все это можно было исправить. Даже сумочку не потеряла, хотя и порвала на самом видном месте! По-видимому, недавно она свалилась с обрыва и в данный момент приводила себя в чувство. Процесс возращения к реальности сопровождался бурными эмоциями. Она дрожала, что-то бормотала, пускала слезу. Услышав шум, жалобно пискнула, выхватила из кармана газовый баллончик и с дикими глазами выпустила струю! Павел успел заблаговременно остановиться.

— Молодец, — похвалил он. — Ты не могла бы сделать что-нибудь менее пугающее?

Она застонала от немыслимого облегчения, а он, зажмурившись, шагнул вперед, потащил ее дальше по кромке воды, чтобы не надышались. Она повисла у него на шее, впилась зубами в отрастающую щетину.

— Ты пришел… — стонала Катя. — Ты вернулся, не обманул…

— Это называется высоким уровнем ответственности, — похвастался Павел. — А ты тут как?

— Ох, Пашенька, не знаю, все так плохо… К психотерапевту уже поздно, к психиатру, надеюсь, рано… Я работаю в этом направлении, начинаю сходить с ума… Но теперь все, я в порядке, ты здесь, со мной. Ты опять устроил тарарам? — Она отстранилась, пристально посмотрела ему в глаза. — Я слышала, как в деревне стреляли, вопили твои недоброжелатели. У кого-то опять дракон забрался в башню? — Она ласково погладила его по щеке.

— Ерунда, — улыбнулся Павел. — Да, нас немного потрепали, но у нас еще осталось три жизни. Спрячь подальше свой баллон, и давай выбираться. Помолчи, пожалуйста.

Он напряженно слушал. Плескалась вода, перекатываясь через массивные окатыши. За деревьями в глубине леса перекликались люди — определенно не грибники. Они не видели, как Павел вбегает в лес (и героический пробег Кати тоже ускользнул от их внимания), но они должны, по крайней мере, догадываться…

— Переправляемся, — буркнул он. — Да живее. Нам же не нужна бурная встреча на Эльбе?

— Ой, Пашенька… — Она задрожала. — А я плаваю не совсем уверенно…

— Умение плавать тебе сегодня не пригодится, — усмехнулся он. — В этой реке, как в Аральском море — по колено. Разувайся, закатывай штаны.

Ей не хотелось шевелиться и что-то делать. Набегалась уже. Он с тоской смотрел, как она пытается стащить с себя туфлю. Вздохнул и взял ее на руки, Катя ойкнула.

— Ты неси свою сумочку, а я понесу тебя, — проинформировал он. — Клянусь, так будет быстрее.

— Хорошо, — прошептала Катя, укладывая головку ему на плечо. — Только не урони, у меня сегодня попа очень тяжелая…

— Почему? — удивился он.

— Приключений в ней много…

Он вошел с ней в воду и побрел наискосок, навстречу течению. Он медленно продвигался вперед, расставив ноги, сопротивлялся течению, норовящему опрокинуть и понести. Вода бурлила вокруг него, закручивалась в водовороты. С определением «по колено» он явно поспешил — на середине вода доходила до пояса, и приходилось приподнимать свою ношу, чтобы не замочить ее «отяжелевшую» попу. Он двигался короткими шажками, в груди разрастался неприятный холодок.

— Ты такой сильный… — томно бормотала Катя, обняв его за шею. — Это про таких, как ты, говорят: редко шагает, да твердо ступает…

— Вот только не надо ерничать, — цедил он сквозь зубы. — А то брошу прямо здесь, будешь сама выбираться.

Отдуваясь, он выволок ее из реки, продрался сквозь низко стелющийся ивняк и попер бульдозером дальше, пока оставались силы.

— Можешь меня опустить, — напомнила Катя. — Приятно, конечно, когда тобой раздвигают колючие ветки, но у тебя такой несчастный, замученный вид…

Он прислонил свою девушку к дереву, а сам уселся на корточки и несколько минут приходил в себя. Первая половина дня выдалась бурной, даже тренированный организм настаивал на передышке. Катя опустилась на колени и нежно гладила его по спине. Она еще не вдумывалась, в какую тяжелую жизненную ситуацию угодила.

— Бедненький, — шептала она. — Ты так устал… Как странно, — вздохнула она с мечтательной грустью. — А ведь у меня в Нахапетовке осталась машина. Стоит без дела, хотя могла бы и поработать. Мы могли бы сесть в нее и уехать далеко-далеко…

— Не могли, — пристыженно покосился на нее Павел. — Не хотелось бы тебя огорчать, но у тебя в Нахапетовке больше нет машины.

— Не поняла, — изумилась Катя. — Почему это у меня больше нет машины в Нах… — Она осеклась.

— Вот именно, — буркнул Павел. — Самое уместное слово. Прости, но мои приключения в данном районе сопровождают вакханалия и разрушения. Половину своего увлекательного квеста я проделал на твоей машине, можешь считать, что она поработала. Сейчас она отдыхает в камышах — без стекол, без бампера, без чего-то еще и, безусловно, будет являться важнейшей уликой для следствия. Мне очень жаль.

— Ты угробил мою машину? — Катя округлила глаза. Ее рука машинально продолжала поглаживать спину разрушителя.

— Не делай круглые глаза, когда узнаешь плохую новость, — смущенно проворчал Павел. — Это всего лишь плохая новость. Зачем тебе машина?

Она задумалась:

— Наверное, ты прав. Зачем мне в тюрьме машина?

— Я не об этом. — Он почувствовал, как щеки начинают подрумяниваться. — Я к тому, что это старая, никому не нужная машина. Ей красная цена в базарный день — три тысячи евро. Мы купим тебе новую — за пять. Деньги пока при нас. — Он выразительно погремел рюкзачком. — Если от многого вычесть немножко, то будет почти незаметно.

Она обратила свой задумчивый взор на висящий за спиной рюкзак.

— Пересчитаем?

— Пересчитаем, — ухмыльнулся Павел. — И поженимся, и все у нас будет хорошо. Но не сейчас. — Он снова прислушался. В лесу было тихо, но от этой тишины на душе не делалось легко и приятно. — Давай руку, пошли.

— Ты знаешь, куда идти?

— Я знаю все, — самоуверенно заявил он. — У меня в мозгу навигатор. Пока на север, а там мы что-нибудь придумаем.

Он снова вел свою женщину через уплотняющиеся дебри. Она валилась с ног. Оборвались прибрежные заросли, заголубел просвет, и за опушкой распростерлось широкое поле, заросшее луговыми травами. Открытое пространство пестрили ярко-желтые цветы. Примерно в километре на север чернел лес — настоящий лес, из хвойника и осинника.

— О, нет, — сказала Катя.

— Нужно постараться, — строго сказал он. — В ближайших наших планах — уйти как можно дальше, пока не замкнулось второе кольцо. В лесу передохнем. Там у них не хватит сил и средств, чтобы нас блокировать. А дальше мы обязательно что-нибудь придумаем. Ты бегала в школе километровые кроссы?