своими трёхдюймовками, то вам достанется лёгкая броня, которая обойдёт пруд и попытается ударить нам в правый бок. Поэтому обе сорокапятки поставь на край обороны, где открывается большая прогалина между прудом и пущей. Там ты их и прищучишь. Зенитки остаются в центре в резерве. Если надо поставим их на прямую наводку.

— Андрей Андреевич, — улыбаясь, опередил меня Ситников.

— Хм. Андрей Андреевич, в твоём распоряжении десять пулемётов. Двумя прикроешь сорокапятки справа, двумя пушки лейтенанта Строгова слева, остальные распределишь равномерно по фронту с перекрытием секторов стрельбы. Почаще меняйте стволы и позиции. Бить коротко, прицельно, и самим не подставляться. Умирать запрещаю. Действуй.

— Семён Иваныч, за тобой центр. Бойцам нужно раздать патроны и гранаты, все какие есть. На этот раз немцев попрёт видимо-невидимо. Сразу после обстрела попытаются задавить массой. Пусть бойцы не волнуются. Внизу болотина. Стрелять будете, как в тире, спокойно и точно. При артобстреле всем сидеть в укрытиях. Самое опасное место — шоссе. Гансам оно нужно, они будут его беречь, и потому постараются именно здесь надавить пехотой. Всем стрелкам и пулемётчикам на танки не обращать внимания. Ваша цель пехота. Всё. По местам.

Не прошло и пяти минут, как весь рубеж пришёл в движение. Я оглянулся на шум, обе наши машины с пушками на прицепе съехали с шоссе налево на лесную дорогу и скрылись среди деревьев. Бойцы Пилипенко покатили сорокапятки направо на кромку леса. За ними потянулись пулемётчики и лошади потащили снарядные передки. На левый фланг потопала группа бойцов во главе с Сашкой. Каждый из них тащил либо пулемёты, либо ящики с боеприпасами. Позади всех сапёры с десятком бойцов покатили на фланги бочки с огнесмесью.

Глядя, как зенитки опускают стволы в сторону поля, я вспомнил про новоиспечённых снайперов.

— Мирошниченко, Сидорчук, ко мне!

Через минуту оба перепачканных оружейным маслом снайпера стояли со своими новыми винтовками, сияя как два тульских самовара.

— Вам особое задание. Пока сможете в сумерках хоть что-то различать, будете отстреливать командиров и унтеров. Узнаете их по фуражкам, пистолетам и автоматам, у рядовых — карабины. В бою командиры приказывают и при этом всегда машут руками. Ты на левый фланг, ты — на правый. Следить за центром. Лица и руки испачкать углём из костра, каски обвязать верёвками и прикрепить к ним веточки и пучки травы. Винтовки аккуратно обмотать полосками ткани от старых гимнастёрок. Замаскироваться, затаиться, стрелять наверняка и чтоб ничего не блестело. Марш на позиции.

— Василь Захарыч, — сзади подошёл Дед, — там сапёры свалили штук двадцать мотков какой-то проволоки, похоже на спираль Бруно.

— Она и есть. Семён Иваныч, прикажи бойцам растянуть спираль, начиная от шоссе и дальше по краю лощины. Когда будут крепить, пусть не суетятся, не то сами запутаются. Если хватит, дотяните до пушек Строгова.

«Вот и всё. Что смог, то сделал, — подумал я, опускаясь на ящик в своём окопчике. — Оборона, конечно хлипкая, и задумки мои — так себе, но здесь и Суворов с Кутузовым вряд ли смогли бы что-то толковое предпринять. С другой стороны, припасов у нас в достатке, да и народ бывалый. Крепкие мужики. Авось, до утра продержимся».

Я кое-как разжевал твёрдый, как кирпич, ржаной сухарь, с трудом проглотил его с куском оставленной в банке тушёнки и приложился к фляге, глотнув пахнущей тиной воды. Обихаживая ружьё, я продолжал размышлять. И, чем больше думал, тем сильнее меня беспокоил левый фланг. И, хотя наше шоссе широкое и удобное, вся масса вражеской техники и пехоты пройти здесь физически не может, и потому Неринг наверняка отправит к Слониму другую колонну левее через Деревянчицы и, возможно, третью вдоль реки со стороны Бытеня. У реки его должны задержать отступающие танкисты, зацепившиеся за новый рубеж. А вот у Деревянчицы 155 дивизия может не сдюжить. Хреновато у них с оружием, боеприпасами и обеспечением. Вся надежда на генерала Петрова. Успеет он накрутить всем хвосты, тогда завтра у нас будет день, чтобы перевести дух и закрепиться за Щарой. Но сперва надо пережить эту ночь.

Без четверти десять вечера. Солнце садится. Глубокие длинные тени и слабая подсветка от уходящего за кромку оранжевого солнца на фоне багряного заката украли все цвета мира кроме любимого немцами серого.

Мои размышления прервал послышавшийся вдали гул множества моторов. Началось. Сейчас и произойдёт самое главное.

— Внимание рота!! К бою!! Веселей славяне!! Всем приказываю уцелеть и победить!!!

Из-за броневого щитка я внимательно вглядывался в разворачивающуюся зловещую картину, пытаясь вникнуть в смысл и логику предстоящего боя.

Выбрасывая струи светлого дыма, на шоссе начали выползать угловатые тёмно-серые танки. Как чудовищный удав к нам приближалась бесконечная вереница стальных монстров. Ого! Похоже на этот раз мы влипли основательно по самое «не могу». Не доезжая до пруда, стали съезжать направо лёгкие танки и броневики. За ними потянулась вереница грузовиков. Вместе с тем массивные «четвёрки» с короткими толстыми стволами продвинулись по шоссе дальше, за сотню метров до закупоренного «бутылочного горлышка» притормозили и начали подворачивать налево, явно отыскивая съезд в поле. Я усмехнулся, похвалив себя за предусмотрительность, но тут же плюнул от досады, сообразив, что танки могли съехать с шоссе заранее. Это стало понятно, когда на контуре между потемневшим в сумерках полем и ещё светлым небом появились приземистые бронированные коробки.

Мина рванула под третьим, спустившимся с шоссе танком. Другие «четвёрки» все вдруг остановились, а две уже ползающие под откосом стальные машины почти одновременно напоролись на наши гостинцы. Изувеченные мощными взрывами танки замерли в нелепых позах, накренившись под откосом, размотав гусеницы и опорные катки в развороченной земле. Не прошло и минуты и плотно набившиеся на шоссе танки, будто очнувшись, открыли беспорядочную стрельбу по склону высотки, ровняя с землёй наши ложные окопы.

Тем временем танки из хвоста колонны отыскали удобный съезд и начали расползаться по полю. Пушки Строгова молчали, и я был рад, что у парня крепкие нервы. Он явно ждал дистанции уверенного поражения.

Между тем стоящие на шоссе передовые танки слегка попятились и, отчаянно газуя, опять сделали попытку спуститься под откос. Грохнул ещё один взрыв, поднялся столб тёмного дыма, потом вспыхнуло пламя. С новой силой загрохотали пушки, и склон высотки опять вспух разрывами. Воздух загустел от едкого дыма, поднятой земли и горячего металла. Наплевав на опасность, я осторожно выглянул из-за бруствера, стараясь за пару секунд охватить картину разворачивающегося боя.

Почти одновременно слева и справа ударили выстрелы наших пушек. Справа за перелеском хлёстко зачастили сорокапятки,