Стесняться было некого, они в доме одни, до соседских особняков далеко… Ева закричала, и этот вопль освободил ее, вывел за рамки приличия, условностей. Через несколько минут ей хотелось уже даже не кричать, а визжать. Макс не останавливался, одной рукой он стиснул ее плечо, а вторую запустил в Евины волосы, и продолжал таранить, буквально хлестал бедрами — настолько большой была амплитуда движений.

Они сумели достичь вершины одновременно, синхронно забились в сладком оргазме, а затем притихли. Макс навалился сзади, обмяк, уткнулся носом в шею. Он тяжело дышал. Ева чувствовала спиной, ягодицами, бедрами все его пылающее тело. Но он тут же приподнялся, чтобы не раздавить ее.

Ева заплакала, слезы покатились из глаз.

— Что ты, милая?! Что? Я сделал тебе больно? — испугался Макс. — Маленькая, что с тобой? — он повернул девушку к себе, взял ее лицо в ладони.

Ева с большим трудом выпрямилась. После такого бешеного сеанса ноги ее не держали, она повисла на руках у партнера. Она молча помотала головой, всхлипнула. Макс целовал ее в мокрое лицо, в зажмуренные глаза, нежно прижимал к себе.

— Ну что, а? Почему ты плачешь?

— Все… я уже… не… плачу.

— Я грубо все это сделал, да? — Макс постучал себя кулаком по лбу. — А ты такая хрупкая, нежная… А я набросился, как зверь. Прости меня, крошка!

— Нет, все хорошо.

— Правда?

— Да, все нормально.

— Но почему ты плакала? — Макс большим пальцем приподнял Евин подбородок, заставил посмотреть в глаза.

— От удовольствия, — призналась Ева.

*****

«Почему он так смотрит? Чувствует, чем я занималась утром? Или просто ему нравится мой костюм?» — подумала Ева.

Сегодня она выбрала элегантную брючную пару серого цвета с металлическим отливом, а к нему белоснежную блузку с пышным воротником. Фиолетовый плащ и замшевые ботильоны на высоченном каблуке очень подходили к костюму. На улице было так хмуро и холодно, будто уже наступила осень. Добираясь до галереи, Ева даже включила в машине обогрев.

Сейчас она сидела за столиком в кофейне напротив клиента, а Павел Николаевич сверлил ее настойчивым взглядом, словно хотел влезть ей под кожу. Он уже забросал девушку комплиментами по поводу ее наряда и внешности.

На эту встречу Ева отправилась как на каторгу. Но деваться некуда, это выгодный клиент, он собирается потратить целый миллион на покупку картин для своего загородного дома.

— Павел Николаевич, ну так как? Вы приняли окончательное решение?

Мужчина замялся. Это был пятидесятилетний игривый лысоватый толстяк. Его наружность была бы вполне приятной, если бы не губы — чересчур полные и вечно влажные. Еве приходилось прикладывать усилие, чтобы не смотреть на них.

В окнах кофейни блеснул солнечный луч, пробившийся сквозь плотные серые облака, и заиграл на белоснежных чашках и молочнике. Гудел кофейный аппарат, небольшой зал кофейни был наполнен вкусными ароматами. Павел Николаевич подцепил ложкой кусок шоколадного торта и отправил в рот.

— Ах, Ева… Мне пришла в голову идея.

«Что еще? — напряглась Ева. — Опять!»

Павел Николаевич все время что-то придумывал. Девушка начинала подозревать, что он водит ее за нос, используя покупку картин как предлог. Просто ему нравится, что ей приходится прыгать вокруг него!

— Я хотел бы еще раз прикинуть, как будут смотреться картины в моем особняке. Мы могли бы устроить, так сказать, следственный эксперимент, ха-ха-ха!

— Павел Николаевич! — вспылила Ева. Ее голубые глаза сверкнули ледяными искрами. — Вы забыли? Мы уже привозили картины в ваш дом, и вам понравилось, как они смотрятся в интерьере.

— Да… Но это было месяц назад! А сейчас ремонт закончен, я велел перекрасить стены. Думаю, теперь картины будут смотреться иначе.

Ева подавила возмущенный возглас. Именно это она и говорила Павлу Николаевичу в тот раз, когда он потребовал привезти картины в коттедж с незаконченным ремонтом. Но клиент ее не послушал.

— Знаете что… Похоже, вы просто водите меня за нос, — ледяным тоном процедила Ева. — Если вы не настроены на покупку, так и скажите. Я не буду тратить время, а найду другого покупателя. Картины отличные, я запросто продам их. Да еще и дороже!

Ева решила идти ва-банк.

— Ах, ну что вы, милая Евочка! — тут же заворковал мужчина. Он вдруг протянул руку через стол и накрыл Евины пальцы пухлой ладонью. — Не сердитесь на меня!

Возмущенная девушка выдернула руку и едва удержалась от презрительной гримасы.

— Ну, хорошо, хорошо… Что же вы такая вспыльчивая! — облизнулся Павел Николаевич. — Давайте хотя бы на телефоне посмотрим, как перекрасили стены, и прикинем, куда что можно повесить.

Мужчина поднялся, достал из пиджака смартфон, обошел стол и плюхнулся на диван рядом с Евой, почти придавив ее боком. А когда бедняжка попыталась отодвинуться, пересел ближе, так, чтобы касаться толстой ляжкой Евиного бедра.

— Сейчас, моя дорогая, я покажу вам, что у нас получилось!

*****

— Павел Николаевич, — отчеканила Ева, — мне надо выйти. Немедленно. Пропустите меня.

— Ну что вы, Евочка, я же…

Договорить толстяк не успел, так как около стола откуда ни возьмись вырос… Шведов.

— Слушай ты, олень, ты какого хрена к моей девушке лезешь? — презрительно поинтересовался он. — Быстро встал, бл***, и свалил отсюда на х**!

— Макс! — ахнула Ева. — Ты что?! Так нельзя!

— Ева Константиновна… Это ваш… ваш… молодой человек? — оскорбленно прохрюкал Павел Николаевич.

Он торопливо поднялся с дивана. Шведов был гораздо его выше, да еще было заметно, что парень в бешенстве. Того гляди начнет крушить все вокруг.

— Свой счет оплати и проваливай, — бросил Макс. — Живо!

— Прекрати! — в отчаянии воскликнула Ева. — Это так грубо!

— А девушку лапать и зажимать — это нормально?! Так может тебе понравилось?

— Павел Николаевич — клиент нашей галереи!

— Да мне похрен! Он тебя лапал! Я через окно видел.

— Ты что, следил за мной?

— Да уж конечно, мне больше заняться нечем! Я приехал по делам в соседнее здание. А тут вы. Милуетесь, голубочки!

— Макс, прекрати, пожалуйста! Не надо разговаривать в таком тоне.

— Знаете что, Ева Константиновна, — обиженно заявил Павел Николаевич. Он уже оплатил счет и сейчас стоял около стола и злобно буравил взглядом то Еву, то Макса. — Забудьте о нашем контракте. Думаю, я найду что-то более привлекательное для украшения моего дома. И уж, по крайней мере, во время заключения контракта меня не будут оскорблять и называть оленем.