и пожелал всем счастливого оставания. Нам пожелали доброго пути. Взял чемоданы и пошел грузить багаж. Стелла обнималась с женой и что-то ей наговаривала. Вдруг жена подпрыгнула и побежала на крыльцо – она чуть было не оставила свои туфли.

«Ой, представьте, тут даже айфоны оставляют. По почте пересылала», – начала было щебетать бывшая хозяйка. Я сел вперед и хлопнул дверью. «Напиши, как приедете», – кричала Стелла в окно жене.

Я щелкнул ремнем безопасности, и мы поехали. С трепетом провожал взглядом знакомую дорожку, по которой почти каждое утро ходили на пляж и строения села на главной улице, наполненные двухнедельными воспоминаниями. Эх…

Видя, что водитель проехал въезд в центр Феодосии, я напрягся, но пока постукивал под «Rolling Stones», доносящееся из динамиков автомобиля. Наверно еще через километр и пару дорог по направлению к центру города, я не выдержал и все-таки спросил:

– А через центр нельзя было?

– Да вообще труба! – тут же ответил шофер, словно ждал вопроса, – Выехать сейчас еще ничего, а вот въехать практически невозможно.

Я успокоился, но на всякий случай спросил:

– Вы сами-то здешний?

– Да, здесь живу, в городе! – был дан удивленно-утвердительный ответ.

– Горд красивый, старинный. А вот пляжи у Вас не очень, – сказала моя супруга.

– Да, бывает вожу в то же Береговое из города людей. Утром увезу, вечером привезу. А у нас, что – полоска только узкая, – согласился водитель.

– Ну и как тут живется при российской власти? – спросила жена.

– Так что, сменили портреты да флаги, а все остались на местах. И все коррупционные схемы тоже остались старыми. Только вот в Севастополе сменили почти всю администрацию – там что-то более-менее и происходит.

– Это, наверно, из-за особого статуса и военной базы? – предположил я.

– Конечно, все только военным, а на остальной народ с их проселочными дорогами, старыми домами и дырявым водопроводом – наплевать!

Вот так вот с небольшим политическим уклоном и болью за державу мы подъехали к железнодорожному вокзалу совсем с другой стороны и уперлись в оградительные столбы. «Зато быстро», – сказал водитель, – «Вам до входа метров сто пройти».

Мы расплатились, выгрузились, прошли метров сто, потом чемоданный досмотр и оказались практически на пустой территории вокзала.

– Скажите, пожалуйста, где камеры хранения? – спросили мы попавшуюся на глаза сотрудницу вокзала.

– Вон там, в здании с часами.

Вместо электронных камер хранения сидела тетенька, которая приняла деньги, сдала сдачу, выписала чек, провела нас по советскому коридору, открыла советским ключом советскую дверь и указала на советские полки. После чего выдала нам огромный советский номерок.

– Вот это мне нравится! – воскликнула жена, – Человек, как ни как, лучше любого автомата – никогда не подведет.

«На счет последнего могут быть сомнения», – кое что вспомнил я.

Теперь мы свободные, с одной сумкой и наполовину наполненной пятилитровой бутылью, отправились убивать время. Сначала мы посидели на скамье примирения, попросив дяденьку сфотографировать нас вместе. Тут же рядом находился пункт отправки электромобилей на обзорную экскурсию по Феодосии. Недолго думая, жена раскошелилась, и мы заняли лучшие места в машинке, рассчитанной на 5-6 человек.

Нас провезли по уже знакомым местам, через тот же неработающий фонтан Айвазовскому. Только теперь мы были по другую сторону – на колесах, и нам рассказали, кто его построил и почему он не работает. Кстати, молодой водитель и был экскурсоводом. Он показал нам улицу с двойным названием. Там и, правда, висят две таблички: «Армянская» и «Тимирязева». После «Галерейной» и «Большевиков» я уже ничему не удивился. «Не приходят ли им двойные квитанции» – лишь подумал я. Затем мы стали резко подниматься в горы. Я думал даже, что у электромобиля не хватит мощности затащить нас на смотровую площадку. Скорость была – пешком быстрее. Однако мы поднялись и нам дали немного свободного времени. Мы кого-то снова попросила сфотографировать нас вместе. Гид показал нам тут же стоящий геодезический знак на высоте 55 метров над уровнем моря, находящийся точно на 45 параллели, то есть посередине между полюсом и экватором. «Тут в Феодосии», – сказан он, – «сходятся 4 ветра: морской, горный, лесной и степной. На их пересечении и находится город». «Красиво сказано!» – подумал я.

За выделенное нам свободное время на смотровую площадку набилось уже три таких экскурсии. Водители стояли вместе в сторонке, что-то обсуждали и пили лимонад. Потом потихоньку начали разъезжаться. При выезде один из электромобилей чуточку задел черную мазду, которая взялась здесь невесть откуда. Водитель седана вышел из автомобиля и стал подсчитывать ущерб, обвиняя молодого человека в неаккуратности. Как сложилась дальнейшая судьба этой экскурсии – я не знаю. Мы стали спускаться обратно. Экскурсовод много рассказывал об Айвазовском, о детстве, юности, первом и втором замужестве. Затем мы остановились на могиле знаменитого художника. На каменной плите была выгравирована его настоящая армянская фамилия на том же языке. Рядом находится тысячелетний армянский храм, в котором крестили, венчали и отпевали Ивана Константиновича. Мы зашли внутрь этого небольшого строения. Откуда-то из динамиков звучало песнопение. Жена купила и поставила пару свечек. Мы с трепетом прикоснулись к его древним стенам и рассматривали вмурованные хачкары. При выходе с территории мы увидели памятник жертв геноцида армянского народа в Османской империи в годы Первой Мировой.

Потом мы проехали мечеть Муфтий-Джами – единственное сохранившееся историческое мусульманское культовое сооружение города и, проехав по узеньким улочкам мимо старинных домов, оказались у Генуэзской крепости Феодосии. Конечно, это далеко не Судакская крепость, здесь осталась лишь только часть одной стены с парочкой полуразвалившихся башен из завезенного мраморного известняка. Старинный памятник никак не охраняется и вход на него свободный. За стенами крепости находятся обычные жилые дома. Мы поползали по одной из башен, и жена сфотографировала меня на фоне утонувшего недалеко от берега сухогруза, корма которого частично торчала из воды. Гид сказал, что его специально затопили, чтобы получить большую страховку.

На территории крепости находится несколько церквей. Мы пошли по выложенной камнями дорожке с красивым цветником и завернули в православный храм во имя Иверской иконы Божьей Матери. Из динамиков на улице звучали песнопения. Всюду виднелись ларцы для пожертвований и сувенирные лавки. Моя набожная супруга купила иконку и свечку. Над входом в храм висела табличка: «Грехи посылаются разговаривающим в церкви».

Выйдя с территории храма, мы наткнулись на один из трех во всем мире памятников Афанасию Никитину, который прибыв в Феодосию (тогда еще Кафу), заказал молебен в честь благополучного возвращения в только что посещенном нами храме. Храм же Георгию Победоносцу, стоящий в отдалении, мы посетить не успели, так как предоставленные на осмотр