Внизу залег пожилой мужик с седыми волосами и зеленой футболке с надписью «Republic of Ireland» и устойчивым запахом потных носков. Белье он не брал, из чего я сделал вывод, что сойдет он где-то не дальше Ярославля.

Утомившаяся жена задремала. Я выдул две кружки кофе, восстановив привычное сердцебиение, изучил, хоть и не сразу, все нововведения в туалете и лег вписывать циферки в клеточки. Но те скоро стали прыгать из клетки в клетку и выдергивать из рук ручку. Я понял, что засыпаю.

Проспал я полтора часа и глянул вниз. Жена, напялив на себя одеяло, читала книжку. Я загнал пляшущие циферки по домам и выпил чай. Природа за окном была уже настолько родная, что аж защемило. До четырех пятых леса составляли березы – целые рощи. Остальное уходило на сосны, ели, осины и кустарники. Немало прошмыгивало перед взором и заброшенных строений: полусгнивших деревяшек и развалившихся кирпичных зданий с зияющими черной пустотой окнами. Жена сходила в туалет, и нас с ней разобрал дикий и неудержимый смех по поводу использования одного устройства, которое в отличие от всего остального не было подписано. Ирландец недоуменно косился на взрослых людей, скатившихся до уровня подростков.

В Ярославле мы проводили нашего ирландского сокамерника. На самом вокзале проводится реконструкция платформ, поднимая их на уровень пола в вагонах. Место внизу заняла тетка, которая до второй проверки документов все у всех спросила, кто, куда и откуда, и успела перекинуться парой слов о погоде в различных городах России. На боковушке разместилась часть семьи, состоящей из бабушки, дедушки и внучки.

Мы тронулись и проехали Волгу. По радио в вагоне сообщили о том, в каком мы находимся поезде, фамилии начальника поезда и машиниста и где их можно найти. А также отчитались в том, что тут все моется и протирается и, в случае чего, незамедлительно высадится любой подозрительный пассажир.

Буквально за каких-то полчаса наша тетка Анна с бабушкой Натальей обменялись полными биографиями всех своих родственников. Разговор лишь на мгновение замолкал из-за пережевывания ужина. Мы с женой благоразумно молчали. Я смотрел в окно, жена в книжку. Мужик-строитель, устав от женского разговора, который шел сейчас уже о вакцинации и внутренней политике, нашел где-то в вагоне свободное место и поужинал там.

На станции Данилов стоянка длилась полчаса. За это время мы успели погулять по перрону, отмахиваясь от курильщиков. Я заметил, что нет комаров. Вот мы природу как извратили – перевернули север с югом. Народ покупал пироги и мороженое. За решетчатым забором вокзала, словно осужденные, стояли местные торгаши с местной продукцией: всевозможные виды ягод, сорта яблок и ремесленно-сувенирные изделия.

За время той же остановки мы заварили по «Роллтону» и поужинали, закусывая горячую лапшу бутербродами с колбасой. Дед Артур ел жареную курицу с помидорами, косился на нас и ворчал: «Как можно есть такую ерунду». Мы промолчали, запив все это чаем. У внучки Любы упал со второй полки смартфон на пол. Естественно, пошла трещина. Дед переключился на внучку: «Только ведь новый телефон купили!» Захотелось достать свою кнопочную «Nokia», чтобы все, особенно Люба, охренели.

Анна, узнав почти все обо всех, как-то резко потеряла интерес к жизни и сладко уснула. Жена, готовясь ко сну, лежала с закрытыми глазами. Выстояв небольшую, но длительную очередь в туалет, я тоже лег, хотя уснул далеко не сразу.

Конец

В половине третьего оператор сотовой связи сообщил мне, что SMS-ой, что я возвратился в приписанную мне область. Еще полчаса я ворочался, уговаривая себя поспать, в конце концов, понял, что обманываю сам себя.

С удивлением обнаружил, что один из туалетов является по совместимости душем. «Вот почему вчера так долго оттуда никто не выходил» – дошло до меня. Сидя в туалете, заметил, что все надписи продублированы для слепых шрифтом Брайля: где полотенца бумажные, где мыло, где туалетка и даже где унитаз. Причем, чтобы прочитать, что это унитаз, надо тянутся через весь унитаз. Правила пользования туалетом тоже были выгравированы тем же шрифтом. Была даже табличка, на которой было написано, что «водонагреватель готов». Только вот о самой готовности водонагревателя сообщала небольшая зеленая лампочка, которую наш подслеповатый товарищ вряд ли сможет узреть! И самое главное – данным шрифтом нигде не написано, как выбраться из этого замкнутого пространства, то бишь, где выход.

Кофе немного взбодрило. Порешал судоку под храп переменной громкости и тональности. За час до Кирова разбудил жену, и мы начали тихонько собираться. После запили кофе бутерброды с сыром и стали ждать станцию.

В Кирове было прохладно. Кое-где стояли лужи, от вида которых я уже начал отвыкать. Похоже, ночью был дождь. До первого автобуса надо было подмерзать целый час, и мы потихоньку, бряцая колесиками чемодана по асфальту, поднялись к автовокзалу. Минут через пятнадцать появился спасательный мужик, и мы позволили отвести себя к немолодому Audi. Он оставил нас в машине и исчез за следующим уловом.

– Ну, хоть в тепле посидим, – нашел я плюс через пять минут неизвестности.

– Ага, – отозвалась жена. Вид у нее был утомленный.

Еще через пять минут пришел один водитель без улова (а что он хотел в полшестого утра), раздражено бросил телефон в бардачок и мы двинулись. По дороге я несколько раз терял реальность. Срубало под чистую. Думал, что только зайду домой – сразу свалюсь спать, хотя и знал, что от перевозбуждения такого от меня не дождетесь.

Ну, вот, вошли в дом. Милый дом. Начали разбирать вещи, в основном в стирку и мойку. За время нашего отсутствия окончательно проржавел холодильник. Снизу одна из балок прогнулась, и дверца не закрывалась. Пришлось немного выпрямить ее молотком и насыпать на пол горы ржавчины. Включил электричество и воду, заменил батарейки в часах. Дом потихоньку оживал. Позвонил маме. Жена долго разговаривала с тестем – давала краткий обзор. Надо было готовить еду – скоро еще должен подъехать Мишка из Москвы. Обнаружилось к тому же, что нет горячей воды. «Крым не отпускает» – мелькнуло у меня. Я поставил кастрюли на газ, оставил следить за ними жену, а сам побежал в магазин. Надо же как-то отметить приезд…