И вот готов очередной неудачник.

Покупая авиабилет, ты можешь оставить поле назначения пустым.

Удиви меня, билет! Лечу, мол, куда душа поет. Я ветер вольный, до самого солнца – и домой. Саморазвитие. Вдохновение. Поэзия облаков.

При покупке билета на поезд надо непременно ввести конкретный пункт назначения. Потому что тут шалопаев нет, усатые командировочные мужички забасят: как это не знаешь, куда тебе надобно? А чего паровоз гонять станешь попусту? А вдруг кому в самом деле надо, а ты его место займешь?

И даже курица в фольге, кажется, зашевелилась от негодования.

Поезд – это старый дух, это наследие, тут исконность парит в воздухе.

Либо ты едешь тетку хоронить в Кемерово, либо за невестой в Рязань, либо на ремзавод в Мичуринск с ревизией.

Человек, который не знает, куда ему надо, – потерялся по жизни. В поезде тебе это живо напомнят.

Плацкарт не принимает промискуитет, дорогуша.

В СССР был такой кружок – назывался Союз воинствующих безбожников.

Участники кружка опровергали религию, пропагандировали отказ от опиума, в общем, ничего особенного.

Но название каково!

Это как предложить современным молодым людям, ну тем, что против пещерной гомофобии, вступить в кружок – «попки и ротики». Вступив, ты получаешь значок на грудь «сладкоежка» с картинкою пениса, покоящегося на губе, и прикалываешь его на свою футболку и ходишь по двору гоголем.

Даже самые толерантные ребята зальются тут краскою: «Может, нам с названием и логотипом еще поиграть немного?»

Нейминг – великая штука, братцы. Поэтому в следующий раз, когда тебя назовут уменьшительно-ласкательным, ты сразу за горло: «Ну-ка повтори?» Потому что от Санька до Санечки расстояние короче, нежели от Санечки до «Санечка, сбегай-ка за пивком ребятам».

Если бы я был конспирологом, я бы предположил, что мужичков сейчас берут в тиски: с одной стороны, традиционная женскость, с другой – феминизм. Сейчас поясню.

В автобусе мужичка сгонят с места, как заснувшего кота, когда понадобился стул, на котором он лежал, если зайдет бабка, тетушка, беременная краля.

Мужичок обязан подорваться, как новобранец, если к автобусу подкатит коляска с дитятей: «Молодой человек, вы что, не видите – коляску надо затащить помочь?»

Мужичка заклеймят, если доведется тому пройти мимо женщины с тяжелыми вещами, женщины, огорошенной хулиганом, или иной страдающей женщины. Мужичок обязан броситься грудью на амбразуру, и таково негласное правило традиционной женскости. Это полбеды.

Но вот мужичок, помогатель и спаситель, поднимается в офис, окрыленный дарованной ему тетушками патриархальностью (хулигана отгонял, коляску затащил, ты мужичок-спаситель-добытчик!). И начинает свою патриархальность там – скажем так – немножко проявлять. И тотчас его прижимают с другой стороны – по линии феминизма. Прижимают не те тетушки, а современные офисные девчата, что вандерзином начитаны и свой партминимум – десяток статей по научному феминизму – усвоили.

Мужичковы покровительствующие сентенции мигом нарекут сексистскими, его попытки объяснить, что он не имел ничего дурного, – менсплейнингом.

И вот эта парочка явлений, получается так, берет среднего мужичка в тиски, как юркого форварда два защитника-гренадера.

Только в футболе это карается желтой карточкой, а в жизни российской феминизм и женская традиционность держат друг против друга вооруженный недружелюбный, но всё-таки нейтралитет.

Вы когда-нибудь слышали, чтобы феминистки где-то упоминали, что нехорошо использовать мужчину как защитника и спасителя? Они за это не ратуют, но и не бастуют.

Взятый в тиски, средний мужичок оказывается в мире несуразицы и борьбы противоположностей. Быть самим по себе ему не дадут традиционные женщины, но играть по патриархальным правилам не разрешат уже феминистки.

Ты коляску затащи, но как-то по-особому затащи, не как мужчина, а как будто коляска само собою заскочила от порыва ветра. Мужчину, как судью, не должно быть видно. Поэтому россияне и ходят, вжав голову в плечи, – приглядитесь.

Это они пытаются скукожиться, исчезнуть.

Хорошо, что я не конспиролог и вижу, что явление это несогласовано и образовалось само собою, как, например, метель или муравейник.

Вчера шел под горку и изобрел новый бизнес.

Называется: дыхание Ольги Бузовой. У женщины, если что, 14 миллионов подписчиков в Инстаграме, и я не думаю, что там все как один – Митио Каку по уровню интеллекта и осознанности.

Короче, сажаем в комнату 10 студенток политехнического, наливаем бокал просекко, выдаем жвачки со вкусом лесного ментола (по моему разумению, так должно ощущаться дыхание Ольги Бузовой), и пусть бабы дышат в пакетики, заворачивают наглухо, а потом мы эти кульки станем продавать за 990 рублей, с понтом, сама Бузова надышала.

«Дыхание Ольги Бузовой! Открыл пакет – вдохнул – подумал – причастился к любимому блогеру!»

Отличный бизнес, голубой океан, интересный рои.

Будет рядом еще лот – премиум-дыхание Ольги Бузовой. Концепцию пока не продумал, надо еще под горку походить.

Если дело пойдет, будем торговать хмыканьем Александра Петрова и смехом Ивана Урганта.

Для старшего поколения в Одноклассниках запустим рекламу дыхания Коклюшкина (егермейстер, табак), Ларисы Долиной (крабовый салат, шампанское), Насти Каменской (гигиеническая помада, зубная паста Черный жемчуг).

Будет у нас холдинг, станем продавать франшизы, я буду на бизнес-конференциях взбегать как горный козел на помосты под энергичную музыку.

Мы с вами не пропадем, друзья. Держитесь меня.

Первая железная дорога в России была проложена в 1837 году. А до того русские люди, коль возникала нужда, ездили из Москвы в Питер на тарантасе или верхом. Но, например, крестьянин или там юродивый денег на такое не имели и шли пешком.

Что-то в этом есть исконное, правильное – выйти из Питера в мае, по соловьиной поре, и не спеша, с краюхой хлеба, с кругом сыра, идти до Москвы. Нюхать табак, голосить песни, на ночлег располагаться в постоялых дворах, а если ночь застигла в лесу, просто кутаться в шинель и под голову класть тоже шинель. Великая солдатская шинель!