В одном из писем японский чиновник, имевший отношение к учреждению искусства и наук, а также к политической философии, спросил его о причине суеты в человечестве. Японский друг писал:

«Что скажете об этом Вы, человек Срединного Государства, приехавший к нам на кораблях Соединенных Штатов?» Пылкий китаец, несмотря на привычку к дискуссиям и к отвлеченному мышлению, уловил, какая доза яда заключается в невинном философском вопросе японского ученого. Но он не подал вида. Однако он не был мстителен, хотя с тех пор при переписке с японцами и в их присутствии он все японские города называл по-китайски, словно японские наименования этих городов явление лишь временное, установленное вновь и совсем недавно, и как бы показывая, что вся Япония, несомненно, когда-то принадлежала Китаю. Поскольку писали на листках кистями, сидя друг подле друга за столом, то японцам не стоило труда догадаться, какие пункты называет искаженными названиями их достопочтенный гость, читая вслух написанные при официальных переговорах иероглифы.

Ученому японскому другу «Человек, Приехавший На Кораблях Соединенных Штатов» послал пылкое и благородное письмо. Он откровенно признался, что долгое время боролся за счастье своего народа, но разочаровался, и, хотя душа его по-прежнему полна огня, он был вынужден временно покинуть родину, чтобы, как только закончится возложенное на него поручение, вернуться.

От него японцы узнавали новости. Английский посол в Гонконге издает ежедневную газету. Эллиот с несколькими кораблями сражался против китайских войск, желая защитить торговлю опиумом. Сам Эллиот прострелил голову китайскому повстанцу в присутствии многих купцов. При этом англичане прибыли в Китай с дружескими и благородными целями.

Однако еще до войны они очень обиделись, когда уполномоченный китайского правительства Лин написал дружественное письмо английской королеве. После того, как Лин отобрал у английских купцов в Кантоне и сжег на острове весь опиум, он предложил и английской королеве, для счастья всех народов мира, благородно поступить по примеру китайцев, уничтожить весь опиум во всех своих владениях, как поступил Лин в Поднебесной Империи.

Переводчик пояснил японским ученым друзьям, что хотя англичане считают свою королеву могущественной, но теперь в Англии самое усовершенствованное государственное устройство, поэтому с торговцами опиумом и сутягами невозможно справиться, как с членами свободного общества. Китаец добавил, что в Америке еще более совершенное государственное устройство, и просил иметь это в виду.

У англичан, например, самая лучшая в мире почта. Письмо из Лондона в Гонконг приходит за тридцать пять, а в Шанхай – за сорок дней на пароходах. Но один знакомый англичанин сказал ему, что «конфуцианская эпистола Лина не дошла по королевскому адресу».

Японцы тихо удивлялись и почтительно благодарили за такие сведения своего почтенного гостя, но их заботило гораздо больше восстание народа в Китае против правительства в защиту всемирной справедливости. Это восстание помогало американцам открыть страну больше, чем пушки Перри. Японии надо скорей перевооружаться, поучиться у европейцев. Но японцы умело старались не обнаружить своего беспокойства.

Однажды столбец иероглифов, начертанный рукой японского друга, обозначил: «В Нагасаки пришла русская эскадра. Русские привезли письмо от своего императора к императору Японии. Что Вы слышали об этом и как бы Вы посоветовали нам понимать это известие?»

По пути в Восточный океан корабли Перри встречались в разных портах в Африке, в Макао, в Гонконге, в Шанхае с русскими судами. Губернатор Урага просил передать коммодору, что в Эдо опасаются прибытия русской эскадры.

– Мы очень боимся русских! Очень! – жаловались японцы капитану Бучанану.

Они умоляюще спрашивали американских капитанов: «Когда вы уйдете?»

Баркасы и шлюпки, ходившие с промером по направлению к Эдо все эти дни, наконец подняты.

Утром трубы густо задымили.

С пароходов были вытравлены буксиры и завезены на шхуны. Американский флот вышел из залива Эдо. Когда последний чиновник-полицейский вместе с Хори Татноскэ сходил по трапу в белую джонку, разукрашенную флагами и значками, капитан Адамс еще раз сказал на прощание, что через год коммодор с флотом снова явится за ответом.

Татноскэ, виновато улыбаясь, попросил:

– Еще раз, пожалуйста, точно и в тех же словах повторите все, пожалуйста, о вашем уходе и приходе.

– Коммодор придет обратно с кораблями…

Переводчику повторили все, о чем он просил.

Перри пришел на Окинаву и заявил там королю островов Рюкю после парада своих маринеров, что Америка желает особой дружбы с его королевством.

Вскоре два русских корабля пришли из Нагасаки на Окинаву. Офицеры американских и русских кораблей встречались. Нашлись старые знакомые. Стало известно, что русская эскадра ушла из Японии, что дела там у Путятина шли на лад и японцы обещали подписать с ним договор, или чуть ли уж не подписали, или дали письменное обязательство подписать. Дело отложено только потому, что сиогун умер.

– Умер император? – изумился капитан Адамс когда на корабль доставлена была эта новость.

Перри к этому времени уже ушел на юг. Коммодор узнал о том, что русские извещены японцами о смерти сиогуна, находясь в португальском Макао.

За обедами у американского консула Канингхама шанхайские англичане узнавали от русских офицеров поразительные новости об их успехах в Японии. Сведения распространялись по всем морям и колониям, расходясь с капитанами и шкиперами, и достигали Макао, где жил Перри.

Коммодор впал в гнев.

– Как почти договор? Договор или нет? Да или нет? – требовал он от своего флаг-лейтенанта, доставлявшего известия.

– Мне кажется, что русские офицеры при каждой новой встрече с нашими офицерами, поддаваясь экзальтации, увлекаются и, все более расхваливая своего адмирала, преувеличивают его заслуги.

– Да или нет? – заревел коммодор.

– Наиболее вероятно: русские заключили соглашение о подписании договора в ближайшем будущем. Сиогун умер. Русским сказали это японские послы.

Коммодора трясло от нетерпения и гнева. Он как в припадке тропической лихорадки. Большое белое лицо его покрылось красными пятнами. Он явился с такой мощью и так твердо заявил… А хитрые казаки извлекли выгоду из его решительной и честной агрессии…

До того он в Шанхае не помнил себя от бешенства, узнав, что Путятин забрал уголь с его склада. Старый Бруин перед отходом в Японию приказывал скупать запасы угля всюду, где только возможно.

– Казаки украли мой уголь! – кричал коммодор.

Оказалось, что еще на пути в Японию, в Шанхае Путятин получил восемьдесят тонн угля с американского склада. Американский консул в Шанхае был одновременно русским представителем. Со складов дружественной Америки восемьдесят тонн угля из неприкосновенного запаса, завезенного в Шанхай коммодором Перри, были загружены в трюмы паровой шхуны «Восток».