Тохтамыш остро нуждался в дани с Руси, ибо это был основной источник для пополнения золотоордынской казны. Мамай двинулся походом на Русь именно потому, что московский князь в нарушение договора перестал выплачивать ежегодную дань. Мамай собирался разграбить Москву, ибо ему стало известно, что московский князь все ордынские деньги, собираемые им с соседних князей, оставляет у себя. Однако Мамай упустил время. Московский князь усилился настолько, что наголову разбил Мамаевы полчища в открытом сражении.

Идти по стопам Мамая Тохтамыш не мог, поскольку его войско было немногочисленно. Но и мириться с независимостью Руси от Золотой Орды он не собирался. В мыслях Тохтамыш лелеял замыслы о возрождении былого могущества Золотой Орды, какой она была при грозном хане Узбеке.

Спустя месяц Огул-бек вернулся в Сарай. Он привез Тохтамышу письмо от московского князя, в котором было много восхвалений и радости по поводу смерти Мамая, но не было ни слова о выплате дани в Орду. Московский князь в своем послании обращался к Тохтамышу, как к равному. Поздравляя Тохтамыша с воцарением в Золотой Орде, князь Дмитрий предлагал ему свою дружбу и только.

Со слов Огул-бека выходило, что московский князь и его бояре были к нему благосклонны, покуда он не завел речь о выплате дани в Орду.

– Ни о каком «ежегодном ордынском выходе» князь московитов не желает слышать, – сказал Огул-бек в беседе с Тохтамышем. – Дамир-мол вмиг забыл о любезностях и рассвирепел, как раненый барс, едва с моих уст сорвалось слово «дань». Дамир-мол указал мне на свой меч, заявив, что возврата к прошлому не будет. Мол, Русь ныне сильна и угрозы из Орды ей не страшны.

– Ступай, Огул-бек, – сказал Тохтамыш. – Ты все сделал как надо. Отныне твое место среди моих советников.

Огул-бек поклонился Тохтамышу и попятился к выходу из юрты.

Когда за удалившимся Огул-беком закрылись двустворчатые деревянные дверцы, Тохтамыш оглядел лица своих приближенных, пользовавшихся его полным доверием. Это были эмиры Алибек, Едигей и Ак-Ходжа. Едигей был из племени мангыт. Алибек и Ак-Ходжа происходили из племени конгурат. Кочевья этих племен со времен Бату-хана простирались от верховьев реки Ишим до Сырдарьинской низменности. Это были коренные владения Синей Орды.

Тохтамыш с детских лет был более привычен к быту кочевника, поэтому он проводил больше времени в войлочной юрте, нежели в роскошном сарайском дворце. Стан Тохтамыша был разбит на берегу реки Ахтубы, являвшейся ответвлением широкой Волги. Из ставки Тохтамыша хорошо просматривались минареты, купола мечетей и крепостные башни Сарая, до которого было рукой подать.

Ближайшие советники Тохтамыша были единодушны в том, что московского князя нужно наказать за его гордыню, но сделать это следует лишь после покорения Ас-Тархана. Ведь стоит Тохтамышу уйти в поход на Москву, этим может воспользоваться Хаджи-Черкес, правитель Ас-Тархана, и беспрепятственно завладеть Сараем, как он это уже проделал однажды.

* * *

Большое двухъярусное здание с плоской крышей и узкими окнами на углу Персидской улицы и Камышового переулка окрестные торговцы и ремесленники по-прежнему называли «домом эмира Буранды», хотя здесь теперь проживал бывший слуга покойного Буранды русич Савалт, входивший в свиту хана Тохтамыша. Персидская улица находилась почти в самом центре Сарая, в квартале, где жило много выходцев из Персии и Хорасана. Этот квартал назывался Кок-Мардан. Так же называлась мечеть, выстроенная в этом торговом околотке Сарая ханом Джанибеком.

В это январское утро жители Сарая, пробудившись от сна, обнаружили, что городские улицы и площади, крыши домов и купола мечетей укрыты белым пушистым снегом. Там, где еще вчера были лужи и грязь, теперь сверкал на солнце голубоватый лед, а под ногами прохожих и под колесами телег поскрипывал снежный покров в три пальца толщиной.

В былые времена Сарай засыпало снегом еще в декабре. В эту зиму снегопадов было мало, а холодная погода сковала льдом Волгу и ее притоки лишь в январе.

Едва на минаретах мечетей отзвучали заунывные призывы муэдзинов к утреннему намазу-фаджр, как в гости к казначею Савалту пожаловал мурза Огул-бек. Несколько дней тому назад Тохтамыш, уходя с войском к Ас-Тархану, назначил Огул-бека начальником гарнизона, оставленного в Сарае. В отсутствие Тохтамыша вся власть находилась в руках Огул-бека, в подчинении у которого были все чиновники ханской канцелярии.

Заметив озабоченность на лице у своего раннего гостя, Савалт сразу смекнул, что Огул-бек пришел к нему с недобрыми вестями.

– У тебя появились известия о Тохтамыше? – спросил он. – Неужели Хаджи-Черкес разбил его?

– Об этом не ведаю. – Огул-бек бухнулся на стул, сняв с головы мохнатую лисью шапку. – Дай чего-нибудь выпить, Савалт. В горле пересохло.

– У меня в доме кумыса нет, есть токмо квас. – Савалт вопросительно посмотрел на гостя. – Принести?

Огул-бек согласно закивал наполовину выбритой головой. По обычаю своего племени, он заплетал волосы в две короткие косы, спереди сбривая шевелюру от лба до темени.

Савалт удалился в соседнюю комнату неспешной походкой. Вернувшись, он протянул Огул-беку глиняную чашу, полную хлебного кваса, настоянного на мяте.

Огул-бек, жадно припав к чаше, осушил ее до дна.

– Молви, друже, что стряслось? – спросил Савалт, подкладывая в печную топку корявые поленья. Он сидел на низкой скамеечке, повернувшись спиной к Огул-беку.

Жаркий огонь гудел в печи, сложенной из камней, обмазанных глиной. Рыжие отблески пламени отражались в синих глазах русича, озаряли багровыми бликами его мужественное лицо с короткой русой бородкой.

– Мне сообщили, что за Волгой близ Сарая объявился Солтанбек, Мамаев сын, – промолвил Огул-бек, поставив опорожненную чашу на стол. – По слухам, у Солтанбека тысяча всадников. Он пронюхал, что Тохтамыш ушел с войском к Ас-Тархану, и намеревается ворваться в Сарай.

– Ничего страшного, – сказал Савалт, продолжая задумчиво глядеть на огонь в печи. – У тебя же две тысячи конников, дружище. Ты победишь Солтанбека. Я уверен в этом.

– А я не уверен! – Огул-бек произнес это таким голосом, что Савалт невольно повернулся к нему. – Самых лучших воинов Тохтамыш забрал с собой, оставив под моим началом юнцов желторотых, бывших злодеев, беглых рабов и прочее отребье. Половина моего отряда разбежится в разные стороны, едва услышит свист стрел. С таким горе-воинством я не отважусь выйти на битву с Солтанбеком.

– Я думаю, в отряде Солтанбека тоже полно всякого сброда, – заметил Савалт. – По сути дела, у Солтанбека не войско, а большая разбойничья шайка. Наверняка Солтанбек пришел к Сараю ради грабежа. Он же понимает, что удержаться в Сарае ему не удастся.

– Я не знаю, что у Солтанбека на уме, но храбрости ему не занимать, – проворчал Огул-бек. – Если Солтанбек разграбит Сарай, Тохтамыш мне этого не простит.

– Конечно, не простит. – Савалт опять уставился на огонь. – Поэтому тебе нужно разбить Солтанбека, друг мой.