Настя положила свою ладонь ему на руку. Она была холодной как сухой лед.

— Наверное, надо завезти твоему деду лекарство? — спросила она. — Тогда поехали.

* * *

Жека припарковался у арки, через которую можно было попасть в колодец внутреннего двора.

— Подождешь? Я скоро. Смотри, — он указал на здание на другой стороне проспекта. — В этом доме была «Республика ШКИД». Настоящая. Тебе что больше нравилось — книга или фильм?

Неловкость между ними ушла, напряжение опало как пена в бокале отстоявшегося пива, и всю дорогу они разговаривали о чем-то.

— Фильм, — ответила Настя.

— «Бабка, штаны давай! В город опаздываем!» — вспомнил Жека.

— «Громоносцев, завтракать будешь в ужин» — это про меня. Умираю от голода.

— Сейчас зарулим в одно местечко неподалеку. С хорошей кухней. Только закончу со всем этим… Десять минут, пожалуйста, подожди. Не умирай пока от голода и холода.

В подъезде он притормозил и, наверное, в сотый раз за день набрал номер Аббаса. Все то же — абонент вне зоны действия сети.

Открыв своим ключом дверь в коммуналку на три семьи, Жека почти наощупь прошел по коридору, где, как он помнил, всегда была перегоревшая лампочка. Завернул в комнату, где стоял тяжелый микс запахов гаснущего человека и женского парфюма. Дед — тот скелет, что от него остался — лежал на кровати, отвернувшись лицом к стене. Спал. Из кресла у окна навстречу Жеке поднялась фигура.

— Женя?

— Да, Лена, я.

Жека подошел к молоденькой студентке-медичке, чья смена была сегодня. Они поздоровались.

— Как дед? — спросил Жека.

Лена, на столике рядом с которой лежал «планшет», виновато взглянула на Жеку.

— Не очень хорошо, — ответила она.

— Понятно, — кивнул Жека. — Откуда будет хорошо, если метастазы по всему телу… Возьми, — он протянул Лене чеки героина, который достал из носка еще на лестничной клетке. — Коли по необходимости, да чего я тебя учу, сама знаешь… Вот деньги за предыдущие смены.

— Спасибо.

— Тебе спасибо… А эти деньги передашь… Кто тебя сменяет? Аня? Вот ей и отдашь.

— Света жаловалась, когда я ее сменяла, что Станислав Ильич ее… Мне неудобно говорить… За задницу схватил…

— Скажи, чтобы в следующий раз одевалась на дежурство нормально, а не как медсестра из порнухи. Я тут как-то приехал… Мама дорогая! Юбки считай, что нет, декольте охренительное. У меня у самого встал… Хотя, может, это у нее такой метод — пробуждать тягу к жизни у больных. Вот и сработало.

Они с Леной засмеялись. Жека прислушался к тихим битам из встроенных колонок «планшета». Удивился:

— Ты это слушаешь?

— Станиславу Ильичу нравится. Он говорит, что это актуальная музыка.

Жека помолчал, улавливая слова.

— «Кусок железа не остыл. Куй его своим молотом, покуда хватит сил, покуда хватит веры в то, что уже сделано», — повторил он за голосом с записи. — «И никакой пощады. Плевав, плюю на падаль. Плюю на тех, кто сверху управляет этим стадом». Блин, для моего деда это актуально? Серьезно?

— Ну, это Кажэ Обойма, а Станислав Ильич больше любит «Касту».

— Какая обойма? — переспросил Жека. — Может, дед сам будет читать… — он порылся в памяти. — Трехмерные рифмы или что-то типа того? Свозить его на хип-хоп караоке?

Лена улыбнулась.

— Женя, а какая тебе разница, что его развлекает?

Жека внимательно посмотрел на сиделку, кивнул.

— Я поехал, — сказал он. — Если что, звони.

Уходя, он зарулил в туалет и, увидев на кухне соседок деда, зашел поздороваться. Евдокия Дементьевна, бодрая прокуренная старуха с выцветшими глазами, но хорошими — и своими — зубами, помешивала в стоявшей над включенной конфоркой кастрюле. Во рту у нее дымилась тонкая сигарета. Рядом на кухонном столе готовила салат «тетя Оля», как Жека называл ее с детства — бездетная разведенка лет тридцати трех. С ней, вроде бы, что-то там мутил внук Евдокии Дементьевны, время от времени заезжавший к бабке — тусклый тип с угловатым лицом.

— Жека, привет! — сказала старуха. — Как жизнь молодая?

— Здравствуйте, Евдокия Дементьевна. Понемножку.

— Не женился еще?

— Не-а, теть-Оль. Что-то никто не берет в мужья.

— Балабол потому что!

— Да, наверное.

— Рассольник будешь? — спросила Евдокия Дементьевна.

— Это с вареными огурцами? Буэ-э-э…

— Сейчас в лоб получишь ложкой… Тогда может выпьешь? У меня «Капитан Морган» есть. И «Вана Таллин».

— Да я ж за рулем.

— И когда тебя это останавливало? — поинтересовалась «тетя Оля».

— Да как сбил детсадовскую группу на перекрестке — сразу завязал.

— Парень, такими вещами не шутят, — строго сказала Евдокия Дементьевна. — А то, смотри, договоришься у меня, юморист.

Бывшая библиотекарша методично, словно заполняя формуляр книги, повоспитывала Жеку, затем угостила пирожком с тыквой и отпустила восвояси.

— Спасибо, а можно два?

На улице уже упали сумерки.

Жека подошел к стоявшей возле «опеля» Насте.

— Ну что, ужинать? — посмотрел он на девушку.

— Давай скорее.

— Пойдем, тут пять минут пешком.

Настя принюхалась.

— Эй, от тебя пахнет чем-то вкусным!

— Смалодушничал, — признался Жека. — Пирожком с тыквой угостили. Жареным.

— Ну, Жека, ты предатель.

— Спасибо, значит, этот я тоже могу съесть?

— Э, отдай! — она схватила его за руку, и Жека протянул ей зажатый в промасленную бумажку пирожок.

Шагая рядом, почти касаясь друг друга руками, они шли по Старо-Петергофскому. Навстречу ехали машины с включенными фарами, зажигались вывески.

— Люблю огни ночного города, — сказала Настя.

— Ты не говорила, что работаешь в Ленэнерго, — смеясь, заметил Жека и подумал, что забыл что-то — не то купить, не то взять у деда.

А что — сейчас и не вспомнить.

«Глоток перед битвой» — так назывался бар. Чтобы попасть в него, нужно было нырнуть в исписанную граффити арку, обогнуть трансформаторную будку и, стараясь не поцарапаться, толкнуть дверь, обитую ржавым железом. К удивлению Насти, внутри было просторно, хотя и накурено так, словно никто тут и не слышал о законе, запрещающем курение в общественных местах. Вечер пятницы — полно народу, и не только местных в обтерханных джинсах и куртках, но и менеджеров обоего пола из расположенного рядом бизнес-центра «Циолковский». Все немногие сидячие места заняты, большинство стоит со своими стаканами, что напомнило Насте питейные заведения Стокгольма или диско-бары на Думской. Шумно и, кажется, весело. Из «маршалловских» колонок — смесь обрывков саундтреков к «Snatch» и «RocknRolla» с латиной. Пара-тройка девушек пытается танцевать. Четверо парней рубятся в углу в кикер, судя по эмоциям — у них финал Лиги чемпионов. Двое мужичков в возрасте с рюмками обсуждают, куда поехать на следующих выходных на рыбалку.