– Пожалуйста, мисс, переведите телефон в беззвучный режим и спрячьте его в сумочку, – произносит он металлическим голосом.

– Да чтоб тебя, – раздраженно бормочу я, засовывая мобильник обратно в клатч.

Некоторое время мы едем в полной тишине, пока инспектор Гаджет снова не решает ее нарушить:

– Вы из какого агентства?

– Из похоронного, – не скрывая злости, отвечаю я, разглядывая красочные фасады домов кубинского квартала Майами, на многих из которых запечатлены живописные граффити.

– Дерзкая и красивая – взрывоопасная смесь.

Я перевожу недоуменный взгляд на зеркало заднего вида, откуда на меня таращится пара серо-голубых, почти прозрачных глаз.

– Взрывоопасная смесь – это смесь воздуха и водорода. Повторите школьную программу по химии. Наличие элементарных знаний хоть немного компенсирует ваши убогие навыки флирта.

В ответ раздается короткий каркающий смех, и весь оставшийся путь мы проводим в полном молчании.

Наконец автомобиль въезжает на охраняемую территорию Бискейн-Пойнт, в Майами-Бич, и останавливается перед парадным входом белоснежного двухэтажного особняка. Какой-то незнакомый мужчина, судя по всему, сам Стивен, открывает для меня дверь машины и любезно предлагает свою помощь. Я берусь за предложенную руку и ступаю на красную ковровую дорожку, словно приехала на церемонию вручения премии «Оскар».

Пока водитель обменивается короткими фразами со Стивеном, я бегло оглядываю его.

На мужчине дорогой черный костюм, прекрасно облегающий крепкую фигуру, белая шелковая рубашка, расстегнутая на две верхние пуговицы, и кожаные броги с W-образными швами на мысках. Он высокий, широкоплечий, с темными, растрепанными ветром волосами и добрыми карими глазами. Черная голливудская борода и укороченные виски, которые немного серебрит седина, добавляют его образу банкира с Уолл-стрит необходимую нотку бунтарства.

Когда Стивен поворачивается ко мне лицом, у меня возникает такое чувство, будто раньше я его уже видела.

– Хантер. – Он кивает головой в знак вежливого приветствия, и я выдаю ему заготовленную улыбочку, пристально вглядываясь в немолодое, но довольно привлекательное лицо.

– Мистер… – Я осекаюсь. Руби никогда не называет мне фамилию клиента, чтобы я не путалась при посторонних и сразу обращалась к нему по имени. – Стивен.

– Или просто Стив. – Он кладет руку мне на талию, и мы направляемся к настежь распахнутым парадным дверям. – В жизни ты выглядишь еще лучше, чем на фотографиях.

Я хмурю брови.

На каких фотографиях?

В фойе мы проходим мимо приветствующего нас швейцара который, выглядит так, будто вышел из сериала «Бриджертоны», пересекаем холл и входим в главный зал. Со второго этажа свешивается массивная хрустальная люстра, озаряющая гладкий мраморный пол. На стенах в тяжелых золоченых рамах висят картины, изображающие сцены исторических сражений. Из панорамного окна, расположенного напротив пустого каменного камина, открывается вид на залив Бискейн и сверкающий огнями горизонт ночного Майами. В воздухе витает смесь дорогих духов, дыма сигар и аппетитной еды. В углу струнное трио – две скрипки и виолончель, исполняет музыку Бетховена. Гостей пока немного, всего несколько не очень молодых пар, но вечер только начинается.

Официант с подносом шампанского предлагает мне бокал, и я с благодарностью его принимаю. По контракту мне разрешено выпить всего один бокал за вечер, что делает это мероприятие отстойным с первых же его минут.

Следующие два часа мы со Стивеном проводим в разговорах с его дружками и партнерами по бизнесу, которые прибывают один за другим, словно кто-то печатает их на 3D-принтере у входа. Потому что все они выглядят и ведут себя почти одинаково.

Как правило, это высокомерные немолодые мужчины в идеально сшитых дорогих костюмах, и их переделанные, обвешанные драгоценностями спутницы. Та самая господствующая элита, достигшая вершины пищевой цепочки, которая считает пластиковым мусором всех, кто находится за пределами их социального круга. Это читается буквально во всем: в их мимике и жестах, в осанке и походке, в картонных эмоциях и пафосном, фальшивом смехе.

Несмотря на всю мою внешнюю невозмутимость, внутри я напряжена, как натянутый лук. И дело вовсе не в кучке богатеньких ублюдков. Всему виной гребаная ладонь Стива, которая в какой-то момент опустилась гораздо ниже моей талии и с тех пор не поднимается ни на дюйм. А я даже не могу сделать ему замечание, потому что мы ни на секунду не остаемся наедине.

Кроме того, чем дольше я смотрю на Стивена, тем настойчивее становится ощущение дежавю. Я определенно его где-то видела. Но где?

– Почему ты так напряжена? – спрашивает он, когда впервые за вечер рядом с нами никого нет.

– Поднимите руку выше, и я расслаблюсь.

Стивен моментально выполняет мою просьбу, и смущенная улыбка задирает уголки его небольших губ. Я с облегчением выдыхаю и тут же морщусь.

– Простите. Это было не слишком вежливо.

– Нет, это ты меня прости, Хантер. Рядом с такой красивой девушкой очень легко потерять голову, а вместе с ней и контроль над своими руками. Этого больше не повторится. Даю слово.

Его слова звучат искренне.

Я киваю и чувствую, что действительно понемногу расслабляюсь.

– Если вы позволите мне второй бокал шампанского, то, так уж и быть, я не буду требовать с вас компенсацию морального вреда.

Стивен запрокидывает голову и смеется. Его смех такой настоящий и заразительный, что я не выдерживаю и присоединяюсь к нему.

– Хорошо, но только при одном условии.

Я настораживаюсь.

– При каком?

– Сначала ты должна что-нибудь съесть.

Его почти отцовская забота вызывает у меня неподдельную улыбку.

– Ладно. – Пожимаю плечами.

– Вот и чудненько! Наша кухарка Берта приготовила изумит… – Он осекается на полуслове и застывает с открытым ртом, глядя куда-то позади меня. – Сынок?

Я поворачиваюсь. И у меня перехватывает дыхание.

В нескольких шагах от нас стоит Чейз.

Глава 21. Чейз

– Могу я взглянуть на ваше приглашение? – обращается ко мне какой-то низкорослый пингвин в нелепом фраке, дежурящий у дверей главного входа нашего семейного дома.

Я впервые его вижу, но в этом нет ничего удивительного. Отец часто меняет персонал, а я в последний раз был здесь почти год назад, на День благодарения.

На самом деле, я и сегодня не собирался приезжать. Потому что видеть на месте матери очередную шлюху из каталога, которая ведет себя так, будто она гребаная хозяйка дома, – почти так же приятно, как удалять зубной нерв без наркоза. Но откровенный разговор с Хантер что-то изменил в моей голове. Нет ни единого шанса, что я классно проведу время, тусуясь с этой дымящейся кучкой накрахмаленных воротничков. Мы с отцом давно уже живем в разных мирах. Но этот дом – сокровищница моих самых счастливых воспоминаний, поэтому я здесь. В дурацком черном смокинге, пиджак которого немного жмет мне в плечах.

– Я его выбросил, – отвечаю, стараясь не выдать своего раздражения. В конце концов какой-то непонятный мудила не пускает меня в собственный дом. Даже закон мне не запрещает ему врезать. – Поищи мое имя в списке.

Швейцар сует руку в карман, извлекает сложенный листок бумаги и опускает в него глаза.

– Ваше имя, сэр.

– Чейз Каннинг.

Он резко вскидывает голову и замирает, как олень в свете фар.

– Спокойно, мужик. – Я похлопываю его по круглому плечу. – Никаких проблем. Я просто пройду к себе домой, ладно?

– К-конечно, мистер Каннинг.

Захожу в дом и чувствую, как в кармане брюк вибрирует телефон. До последнего надеюсь увидеть на экране номер Хантер, но это всего лишь Сойер, который интересуется, нормально ли я доехал в непогоду. Заботливая калифорнийская неженка. Пока иду в зал, набираю ему ответное сообщение.

– Привет, красавчик! Посмотри, как ты вымахал!

Поднимаю глаза и вижу свою кузину Джинджер, которая стоит возле стола с закусками. Мы обмениваемся приветственными объятиями, и она клюет меня в щеку маслянистыми губами.

Я удивлен, что отец пригласил кого-то из наших родственников. После похорон жены, он так же, как и я, отгородился от всех. Я полностью погрузился в футбол, он – в свой проклятый автобизнес. С тех пор все праздники в нашем доме превратились в скучные корпоративные мероприятия. И судя по множеству незнакомых лиц вокруг, ничего не меняется.

– Кстати, лучшие омары в моей жизни, – Джинджер указывает тощей, морщинистой рукой на блюдо с красиво разложенными морскими