было столько времени, да и мне хотелось сделать что-нибудь полезное для цирка (операция «Вихрь-антиревизор» не в счет).

Где-то чуть позже восьми окончилась репетиция, и все, не спеша одеваясь, стали расходиться по домам. На сей раз, я был в числе первых и вышел сразу же за Вероникой, которая на сей раз даже не соизволила меня подождать. Погрузившись в себя, я пошел следом, отставая от нее метров на десять, и почти у самых ворот чуть не пропустил какой-то черный маленький предмет.

Посмотрев по сторонам и убедившись, что на него больше никто не претендует, я взял его в руки. Это оказалась видеокассета от маленькой видеокамеры. «Наверное, Вероника потеряла, — подумал я и сунул ее в карман. — Ну что ж, посмотрим, что на ней записано. Как говорится «победило любопытство». Еще раз осмотревшись, я прибавил шагу по направлению к трамвайной остановке.

Подходя к своей квартире, я подергал за ручку и пробормоча: «Опять один! Снова один!..», стал доставать из кармана связку ключей. Открыл дверь. Зашел внутрь. «Нет, что это здесь вообще творится? Происходящее выходит за все рамки приличия. Я что у них, вечно буду один жить? Мне это стало надоедать. Хорошо, что цирк всегда рядом — одно утешает».

Скинув ботинки и куртку, я нагрел себе чая, отрезал батон и, положив видеокассету в подкассетник, так как мой видеомагнитофон предназначался исключительно для больших кассет, включил его. Затем устроился поудобнее, откусил часть батона и уже хотел запить чаем, как произошло такое, из-за чего даже я удивился так, что самопроизвольно открылся рот, и почти дожеванный кусочек батона упал на пол, превратившись в некое подобие кляксы. На это я никак не отреагировал, а поставил кружку на стол и полностью переключился на экран телевизора. Там же происходило следующее:

… в какой-то неизвестной мне квартире открылась входная дверь, и вошли… Евгения и Алексей. Да-да, именно эти двое. Я чуть «со стула не свалился», увидев их записанными на видеокассету. Какие-либо выводы делать было рано и я, для начала, решил ее просмотреть полностью. Итак:

Они вошли внутрь, сняли обувь и прошли в зал. Как я почти сразу догадался, это была однокомнатная квартира и, по всей вероятности, в девятиэтажном доме. Несмотря на малые размеры, мебель здесь была расставлена с изысканностью. Ничего лишнего. Только то, что нужно семье.

Изображение поменялось на другое. Видимо камеры стояли везде. Теперь обзор велся откуда-то из угла комнаты, поближе к балкону.

— А у тебя здесь не плохо, — оценивающе сказал Алексей.

«У них еще и звук есть? — удивился я. — Продвинутые люди! Все, иду в гости к тому, кто ставил все это оборудование».

— Спасибо, — тихо ответила девочка и села на диван.

— Как ты после вчерашний суматохи?

— Лучше не спрашивай.

— Нет, я просто хотел узнать, у тебя ничего не болит?

— Слава Богу, нет!

— Вот и отлично, а то своим полетом ты так всех напугала и в первую очередь меня!

«Ой, только не надо «ля-ля»!»

Женя улыбнулась.

— Как будто мне было приятно. И вообще, можно оставить эту тему? Мне неприятно вспоминать об этом.

— Хорошо-хорошо, поговорим о другом. Ну, к примеру… где твои родители?

— Родители? Родители уехали в деревню к родственникам. У них там свадьба…

— А тебя ж, почему не взяли?

— Значит, не нужна я им в тот момент. Из детей-то никого там не будет, а что я буду делать одна? Вот и решили меня оставить дома: следить за порядком и чистотой. Готовить я умею, шить и стирать — тоже, так что одна не пропаду.

«Посмотрите-ка на нее, точь-в-точь как я. Ну и интересные тут бывают фильмы! Найти бы еще того, кто это все монтировал…»

Алексей пару раз прошелся по квартире, заглянув во все потаенные и скрытые углы и, вернувшись обратно, подсел к Жене.

— Есть хочешь? — спросила та.

Мальчик взглянул на часы.

— Не отказался бы.

Они пошли на кухню, и камеры моментально изменили свой обзор. Там девочка зажгла газ и стала готовить какую-то болтанку, честно сказать, плохо у нее выходившую, но вот лицо Леши было устремлено куда-то в другую сторону. Я присмотрелся. «Куда же он смотрит?» — подумал я и тут увидел, а точнее сказать, сумел рассмотреть, стоящую на полке банку с вареньем или с еще чем-то сладким. Евгения же того не замечала и продолжала «колдовать» над плитой.

Вскоре все было сделано и они, плотно поужинав (то, что там ужин, я определил по наступающей за окнами темноте), перешли обратно в зал. Алексей со скуки перебрал все диски и аудиокассеты, пролистал почти все имеющиеся в наличии детские книжки, пролежал примерно с полчаса на диване, а затем тихо спросил:

— А можно я у тебя переночую?

Девочка удивленно вскинула вверх брови и так же тихо сказала:

— А что, тебе здесь понравилось?

Он долго думал и наконец, произнес:

— Да, отличная квартира!

— Спасибо! — в смущении ответила она.

— Ну, так что, можно?

— Да я, в принципе, не против, к тому же ты тут все уже осмотрел, так что я думаю тебе можно остаться.

Тот улыбнулся.

— Спасибо за гостеприимство. Ты самая потрясная девчонка из всех, которых я встречал!

— Да? А у тебя их что, много было?

— Имелась парочка. Соседи, знаешь ли.

— А-а-а, ясно!

Через некоторое время, Женя поставила посреди комнаты раскладушку и застелила ее. Затем погасила свет, и все улеглись. Не прошло и десяти минут, как послышался какой-то тихий скрип, но потом все стихло. Фоменкова все же не выдержала и включила свет. Алексея не было. Удивившись, девочка встала с дивана и на цыпочках стала красться на кухню, а когда дошла до нее — включила свет. То, что она там увидела, поразило ее до глубины души. Значит такая картина: Рублев сидел за столом, спиной к Евгении. На столе открытая банка с вареньем, которую я не так давно видел и он, ложкой, прямо так, без батона и чая, запихивал содержимое в рот. Поняв, что его заметили, он медленно стал поворачиваться. Весь перемазанный, он жалостным взглядом смотрел девочке прямо в глаза.

— Что ты здесь делаешь? — грозно спросила она, хотя все и так было ясно.

— Ем! — тихо сказал он, опустив глаза.

— А кто тебе вообще это позволил? Ты спросил у меня разрешения? Нет, это вообще наглость! Я разрешила ему у себя переночевать, специально для него приготовила поесть, а он без спроса лазает по шкафам и берет все, что вздумается! Я не хочу иметь ничего…

— Извини! — сказал он, вставая из-за