— Машинистка?! — воскликнула леди Сесилия с ужасом.

— Ты работаешь? — удивилась Гвендолин.

— Я понял, что из меня никудышный биржевой игрок, — пояснил Джеймс, игнорируя восклицание матери. — Чарльз давно предлагал мне помощь, и я решил наконец, что стабильная работа мне не помешает. Вполне приличное местечко, скажу я вам, вот только мне пришлось отказаться от него.

— Почему? — спросила Гвендолин.

— Мы с Агатой собираемся уехать в Штаты, — невозмутимо ответил Джеймс.

Леди Сесилия схватилась за сердце. Это было больше, чем она могла вынести.

— У Агаты недавно умер дальний родственник, какой-то троюродный дядя, у которого в Техасе отличное ранчо. Так получилось, что она — его единственная наследница. Но по условиям завещания она не имеет права продавать ферму первые пять лет, а должна сама приехать и жить на ней. Мы подумали, что перемена климата пойдет нам на пользу…

— Ты собираешься уехать в Америку, чтобы ухаживать за коровами? — прошептала потрясенная леди Сесилия. — Ты, Джеймс МакНорман, владелец Гвендильского замка, будешь работать на ранчо…

— Ты же знаешь, что титул никогда не имел для меня большого значения, — спокойно ответил Джеймс. — Мы с Агатой чувствовали бы себя неловко в Гвендиле. Я не сомневаюсь, что Гвен сумеет позаботиться о нем в наше отсутствие.

Он подмигнул сестре.

— Я, конечно, буду очень скучать без вас, — продолжал он, — но мы обязательно будем ездить друг к другу в гости. Гвендолин будет роскошно смотреться верхом на гнедой лошади…

— Было бы интересно знать, на какие средства вы будете путешествовать! — саркастически произнесла леди Сесилия.

— Я возьму все расходы на себя, естественно, — улыбнулся Джеймс. — И насчет Гвендиля не беспокойтесь тоже. Конечно, не обещаю ему полную реставрацию, но самый необходимый ремонт начнем в ближайшее время.

И Гвендолин, и Сесилия смотрели на него, раскрыв рот.

— Я разве не говорил вам, что американский дядюшка оставил Агате также полтора миллиона долларов? — невинно осведомился Джеймс.

В него немедленно полетела подушка, посланная меткой рукой матери. Джеймс весело захохотал.

— Как ты можешь так обращаться со мной, негодный мальчишка! — воскликнула леди Сесилия, но по ее лицу было видно, что ее отношение к женитьбе сына резко изменилось в положительную сторону.

Однако про себя Гвендолин не могла сказать ничего подобного. Известие о наследстве насторожило, а не обрадовало ее. Неужели Джеймс выполнил страстное желание матери и нашел себе богатую наследницу? Глядя в его честное, открытое лицо, Гвендолин очень не хотелось в это верить.

— Но я должен сразу сказать вам, — заговорил Джеймс, словно угадав сомнения сестры, — что, когда я предлагал Агате стать моей женой, я не имел ни малейшего представления об этом наследстве. Для меня она была дочерью скромного судьи без всяких титулов и средств.

— Неужели она не знала, что после смерти дядюшки все перейдет к ней? — осторожно поинтересовалась Гвендолин.

— Они не поддерживали с ним никаких отношений, — улыбнулся Джеймс, сразу разгадав подоплеку вопроса. — Так что можешь быть совершенно спокойна на этот счет. Я не опозорил себя женитьбой по расчету.

Леди Сесилия фыркнула. Тон сына очень не нравился ей, но в конечном итоге ей не на что было жаловаться.

— Ты должен был обо всем написать мне, — строго сказала она. — Я бы приняла вас совсем по-другому.

— Наверное, да, — не без горечи согласился Джеймс. — Ты до полусмерти напугала Агату. Но у тебя будет время наладить с ней отношения, потому что до нашего отъезда в Штаты мы будем жить в Гвендиле. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Ни в коем случае! Я буду только рада.

Гвендолин была счастлива, что все разрешилось так удачно. Джеймс получил прекрасную жену, которую он безумно любит, и на ремонт замка есть небольшая сумма. Перед сном Гвен с приятным удивлением вспомнила, что сегодня впервые ее мысли не были заняты Уолтером МакНорманом. Можно было надеяться, что со временем ее сердце полностью остынет. Пребывание Агаты и Джеймса в Гвендиле должно сыграть свою положительную роль. Они собирались провести дома около месяца, и Гвендолин искренне радовалась тому, что ей не придется проводить целые дни в одиночестве, размышляя об Уолтере.

За два дня до отъезда Джеймса и Агаты было решено устроить торжественный семейный обед. Хотя приглашена была только леди Памела, бедная миссис Фитцвильям, экономка, с самого утра не находила себе места: жаркое не должно было подгореть, взбитые сливки осесть, мороженое растаять. Гвендолин и Агата вызвались помогать ей, но как истинный творец миссис Фитцвильям за всем следила сама.

Обедать собирались в пять часов, но леди Сесилия специально просила тетю Пэм приехать пораньше, чтобы в очередной раз обсудить детали путешествия Джеймса. Материнское сердце кровью обливалось при мысли о том, что сын уедет так далеко, и Сесилии было необходимо, чтобы кто-нибудь постоянно говорил ей о том, что так будет лучше. Гвендолин и Кэролайн уже устали делать это, и основное бремя легло на плечи леди Памелы.

Гвендолин находилась в кухне, когда приехала тетя Пэм. Она не слышала звонка, и поэтому, когда к ней подлетела взволнованная Кэролайн и принялась сбивчиво что-то говорить, она была очень удивлена.

— Что произошло? Успокойся, пожалуйста, и объясни нормально, — сказала она, вытирая руки полотенцем. Она раскатывала тесто для пирожных, и ей очень не понравилось, что сестра отвлекла ее от столь важного дела.

— Приехала тетя Пэм? — спросила Гвен, уловив имя Памелы.

Кэролайн закивала головой. Ее глаза лихорадочно горели, но она не могла вымолвить ни одной связной фразы из-за волнения.

— Господи, Кэролайн, да в чем же дело? — воскликнула Гвендолин с растущим раздражением.

— Пойдем со мной! — потребовала Кэролайн. — Ну, пожалуйста, Гвен, пойдем!

Гвендолин послушно пошла за Кэролайн, зная по опыту, что проще подчиниться, чем выяснять, что случилось. Лучше увидеть все собственными глазами. Младшая сестра, так же как и Джеймс, обожала устраивать родным различные сюрпризы.

Кэролайн привела ее за собой в холл. Там, под величественными сводами Гвендильского замка собрались все — леди Сесилия, Джеймс с Агатой, тетя Пэм. Но помимо них там находился еще один человек, при виде которого Гвендолин невольно подалась назад. Меньше всего она рассчитывала увидеть в Гвендиле его. Темноволосый высокий мужчина разговаривал с леди Сесилией, на губах его играла вежливая улыбка. Гвендолин на секунду подумала, что она бредит, но звуки его голоса убедили ее в том, что перед ней на самом деле Уолтер МакНорман.

— А вот и Гвендолин, — громко объявила Кэролайн, лишая сестру всякой возможности к отступлению.

Все развернулись к Гвен, и ей ничего не оставалось делать, как подойти к Уолтеру и поприветствовать его. Она едва соображала, что делает и говорит. Подсознательно она чувствовала, что выдает себя с головой. Леди Сесилия наверняка обратит внимание на ее смущение и сделает соответствующие выводы. Но ее смятение от этой внезапной встречи было слишком велико, к тому же оно росло с каждой секундой. Гвендолин ничего не могла с собой поделать.