Дианка уже записала «врага номер один» в свои друзья.

«Белеет парус одинокой в тумане моря голубом… »

Лунин не прочитал, а пропел лермонтовские строчки неожиданно приятным и трогательным голосом. Без восклицательных знаков, как в стихотворном оригинале, а грустно и протяжно.

– А еще можешь? – спросила Дианка.

Он пропел остальные куплеты. «…Как будто в буре есть покой».

– Я тоже скоро буду заниматься музыкой, – сказала девочка, когда слова осталось позади за кормой. – Я буду учиться играть на пианино и петь. А эту песню можно играть на пианино?

– Конечно, можно, – ответил Лунин, – откроешь ноты, там есть и слова, и музыка.

– И можно будет сыграть и спеть все, что я хочу?

– Да, почти все. А если у тебя есть музыкальные способности и ты будешь хорошо учиться, то сможешь сама сочинять музыку.

– А ты сочиняешь музыку?

– Нет, к несчастью, нет, – с искренним сожалением ответил Лунин.

– Значит, у тебя нет музыкальных способностей, – подытожила девочка. – Но поешь ты хорошо… А вон папа на берегу. Машет нам всеми своими руками.

Действительно, Поливанов с папкой в руке загружался в другую лодку и одновременно делал нам какие-то знаки. Рядом с ним был его помощник.

– Они плывут к нам. Смотрите! – комментировала Дианка. – Дядя Юра гребет, а папа на памятник похож.

Поливанов стоял в лодке, как дракон на носу корабля викингов, но только с кожаной папкой подмышкой.

– Извини за опоздание, Сергей Николаевич! – кричал Поливанов, медленно приближаясь к нам и окончательно и бесповоротно разрушая нашу идиллию. – Сейчас опять срочно срывают с места неотложные дела. А ты подумал, что Поливанов прячется? Признавайся! Подумал, говорю? Я из всей этой кандидатской шушеры только тебя и уважаю по настоящему, потому что мужик, потому что воевал. Но какой ты политик?! Никакой! Иди ко мне лучше в команду, когда я выиграю. Не пожалеешь! Ладно, разболтался старый Мазай… Надо вертолет покупать! Уже в четвертое место опаздываю! Поэтому давайте подпишем протокол по-походному. Да не брызгай ты, Юрка, лодочник хренов, документы замочишь!

На середине озера лодки сблизились. Лунин встал навстречу Поливанову. Они пожали друг другу руки, обе лодки качнулись. Гость принял из рук хозяина кожаную папку, развернул и быстро пробежал глазами по документу. Потом вынул из внутреннего кармана авторучку и поставил подпись. То же сделал и Поливанов.

– Ну что, честные выборы? – спросил Поливанов, с улыбкой глядя в глаза своему противнику.

– Честные выборы, – повторил Лунин, – хотя я по-другому и не умею.

– А твою прогулку с моей дочкой на лодочке разве камера не снимала? – Поливанов подмигнул заговорщицки. – Хорошо продуманный предвыборный ход? Сознайся? Секут за нами?

– Еще раз повторю, я по-другому, как в открытую, не умею, – произнес Лунин с каменным лицом. – А прогулка на лодке? Это просто прогулка с двумя прекрасными дамами. Маленький глоток свежего воздуха. Как я мог такое предвидеть? Признаться, я предполагал увидеть у вас в усадьбе золотые унитазы и бриллиантовые пепельницы… Не ожидал, что у вас есть живые люди. Причем очень хорошие люди. За это вам, Михаил Павлович, отдельное спасибо.

– Есть у меня и золотые унитазы, Сергей Николаевич, и хорошие люди. Все у меня есть. Только нет сегодня ни минуты лишнего времени! Извини, убегаю, то есть – уплываю. А вас, как принято раньше было выражаться, поручаю своим дамам, – Поливанов повернулся к нам, отчего лодки снова качнулись и стали разъезжаться. – Развлекайте дорогого гостя! И смотрите, не отпустите его без ужина.

– Не отпустим! – весело крикнула Дианка.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил меня Лунин, когда выбившийся из сил помощник в мокрой от пота рубашке, наконец, причалил лодку с Поливановым к берегу.

Я действительно улыбалась, наслаждаясь вновь воцарившимися тишиной и покоем.

– А вы не узнаете исторический эпизод? Два императорских плота с вензелями на реке Неман.

– Тильзитский мир? Точно! – Лунин захохотал, запрокинув голову, чуть не выронив весла. – История повторяется как фарс!

– Дядя Сережа, – сказала строго Дианка, видя, что взрослые веселятся неизвестно чему и настало время брать управление кораблем в свои руки, – смотри, не утопи меня, а то вы все плаваете хорошо, а я могу только в бассейне кролем, чуть-чуть…

Как известно, Наполеон и Александр I вели мирные переговоры по завершении кампании 1805-1807 годов на реке Неман, стоя на плотах. Наполеон и Александр. Поливанов и Лунин. Кто из них кто? Я вспомнила, как Поливанов пытался взять меня в своем кабинете, по-наполеоновски, не отстегивая шпаги. Он – Наполеон. Значит, Александр-Победитель – это…

Лодка стукнулась о бревенчатый причал.

Супруги Поливановы уехали на какую-то закрытую вечеринку. Я радовалась их отъезду, как радуются самые последние лакеи, собирающиеся устроить примитивную пьянку у себя в людской.

Я радовалась возможности побыть с собой наедине именно в этот вечер.

Я приняла душ, поспешно, без удовольствия, стараясь шумным потоком заглушить что-то новое, в чем я не спешила еще себе признаться, и отдаляла это осознание. Но не как дворянская дочка, начитавшаяся французских романов, боясь этого неожиданного, непонятного в своей живости. Мне хотелось оттянуть тот момент, когда я отдамся новому чувству всей душой.

Нет, пока рано. Надо высушить волосы, надо взглянуть на себя в зеркало. Вот там, по ту сторону стекла, стоит женщина с изменяющимися в эту самую секунду глазами. Они, кажется, темнеют от… Стоп! Включить телевизор, нет, лучше музыку. А что, если взять книжку, любую, наугад. Набоков… Ну и что? Ничего. Твой любимый писатель. Твой любимый… Я люблю тебя! Я ждала тебя все это время. Только тебя. Совершая всю эту массу нужных и ненужных дел. Я была занята по-настоящему только одним – я ждала тебя.

Вот почему я так странно вела себя последнее время. Вот откуда такое серьезное отношение к сексу, словно я боялась изменить кому-то. Так и есть…

Я была похожа на темную-темную комнату, где в беспорядке валялись дорогие, может, и прекрасные вещи. Там все натыкалось, наезжало друг на друга, все противоречило друг другу… И вот ты пришел и просто щелкнул выключателем, и вспыхнул свет. И все стало понятно. Люблю…

Мне было мало воздуха, не хватало неба, звезд. Я настежь распахнула окно. Ночь спрыгнула ко мне на подоконник, потерлась об меня выгнутой спиной и рассыпала по небу искры статического электричества.

Мне хотелось выбежать босиком на улицу, говорить о своей любви всем-всем, какому-нибудь пьянчуге, ночному бродяге, маньяку, все равно… Рассказывать про то, как от двух угольков загорается настоящее большое чувство. «И в тебе? И во мне!» Выбежать навстречу супругам Поливановым, броситься на капот машины, все им рассказать, и, если они меня выслушают и поймут, так и быть, отдаться им тут же, и тому, и другому сразу…