То ли путь оказался недолгим, то ли моргала измученная дурманом Василиса слишком медленно, то и дело проваливаясь куда-то в темноту, но картина леса менялась рывками, словно она пропускала некоторые моменты путешествия. Так или иначе, вскоре конь вышел из чащи на широкую круглую поляну. Почти всю её занимал огромный дуб, ветви которого уходили так высоко в небо, что терялись в тумане. Это он? Источник?

Вместо ответа конь подогнул ноги, приглашая её спешиться.

Василиса послушалась, а когда оглянулась, коня уже не было. На земле лежал клубок красных ниток. Подпрыгнув, он покатился точно к дубу, остановившись у его корней.

Из-за необъятного потрескавшегося ствола выглянул человек. Вернее, кто-то очень похожий на человека. Это была девушка с длинными сиреневыми волосами до самых пят и большими ушами с острыми вытянутыми кончиками. Бледная голубоватая кожа и большие сиреневые глаза. Девушка ловко запрыгнула на ближайший корень, и оказалось, что волосы были её единственной одеждой.

Она подобрала с земли клубок и повертела его в руках, потом с любопытством посмотрела на Василису.

– Здравствуй! – сказала чародейка. – Ты стражница этого Источника?

– Стражница, – кивнула девушка. Голосок у неё был тихий и лёгкий, как шелест листвы. – А у тебя есть ключ.

– Ты пропустишь меня?

Стражница заулыбалась, подбросила клубок в воздух и, поймав, спрятала за спину.

– За плату.

– Конечно. Я готова заплатить. Что тебе нужно?

Стражница наклонила голову и двумя пальцами растянула свои губы в косую улыбку.

– Я беру смех. Отдай мне самое счастливое своё воспоминание. Тогда дам тебе проводника. Отдашь?

Василиса замешкалась. Самое счастливое воспоминание? Нет, это не показалось ей высокой ценой, и, наверное, счастливых воспоминаний у неё достаточно. Достаточно, чтобы забыть всего одно. Но отчего-то на мгновение ей показалось, что потеряет она гораздо больше, чем просто воспоминание.

– Отдам, – ответила она внезапно охрипшим голосом.

Стражница кивнула и вприпрыжку приблизилась к Василисе. Два тонких пальца с длинными когтями коснулись её лба.

– Не бойся. Сейчас больно не будет, – хихикнула она. – Больно будет потом.

Василиса вздрогнула.

Комнату кровницы наполняло вечернее солнце, ярко-клюквенное и удивительно тёплое. Под ухом тяжело билось сердце Кирши.

Нет! Только не это воспоминание!

Она даже не смеялась тогда! Почему? Почему именно оно самое счастливое?

Кирши расстегнул ворот кафтана, и её пальцы легли в ямочку между его ключицами. Синие глаза смотрели решительно и открыто, разрешая Василисе коснуться его внутренней тьмы. Могущественной, пугающей и притягательно прекрасной, как наполненный мириадами звёзд, опасный, но чарующий космос.

Первый момент близости, невольной – а оттого особенно хрупкой и ранимой – искренности. Начало и конец. Несколько крошек времени, превратившиеся для них в целую вечность.

Василиса думала, что это момент счастья из-за той пьянящей силы Тёмного, что хлынула в вены. Из-за ощущения могущества и безграничных возможностей. Но счастье крылось не в этом. Оно пряталось в хрупком моменте, когда они с Кирши впервые доверились друг другу. И как после смотрели друг на друга, словно видели впервые.

Именно с этого момента началась её…

Воспоминание померкло и исчезло.

Началась её… Началось что?

Василиса заморгала, возвращаясь в настоящее. На лице её блуждала улыбка, но она не могла понять, почему.

Стражница Источника держала на указательном пальце маленькую золотую искорку и довольно щурилась.

– Сколько чувств, – хихикнула она. – Люблю истории о чувствах. Они как шаткий гурий – стоит вышибить нижний камень, и всё обвалится. И вот уже каменный ориентир, что указывал тебе путь, сделался погребальным курганом твоего прошлого.

Она расхохоталась. А Василиса не понимала почему. Всё, что она чувствовала – болезненную, сосущую пустоту между рёбрами. Она понимала, что потеряла нечто большее, чем просто воспоминание, но, как ни силилась, не могла вспомнить – почему. А издевательский смех стражницы её раздражал.

– Можешь пропустить меня дальше? – спросила Василиса, стараясь скрыть недовольство в голосе за вежливой улыбкой.

Глаза стражницы блеснули.

– Раз уж ты вышла из Леса Вечных Надежд и уплатила цену, разве могу я поступить иначе?

Она раздвинула нити клубка и вложила в него искорку воспоминаний Василисы. Засмеявшись, подбросила клубок в небо, выкрикнула несколько слов, которые показались Василисе птичьими возгласами, и клубок, сверкнув золотой вспышкой, обратился в ворона с красными глазами.

Описав круг над их головами, он звонко закаркал, и звук этот напоминал смех. Взмахнув крыльями, ворон направился к дубу.

– Полезай на дуб, – сказала стражница. – На вершине его ветвей вы найдёте то, что ищете.

Василиса не раздумывая бросилась следом за птицей. Она часто лазила по деревьям в Лютоборах, правда, в основном по соседским яблоням. А однажды забралась на самую верхушку сосны, потому что Беремир подшутил над ней, сказав, что видел там гнездо волшебной птицы Нагай. Василиса просидела на сосне полдня, боясь спуститься. Голова кружилась от высоты, но Беремир напрочь отказался её спускать, заявив, что настоящий Ворон должен шутя справляться с такими пустяками и уж тем более должен сам расплачиваться за свою глупость.

По древнему дубу взбираться было легко. Трещины и наросты на толстой коре служили неплохой опорой, а когда Василиса добралась до первой ветки, дело пошло ещё быстрее. И если бы не одышка, усталость и головная боль, подобное занятие показалось бы ей весёлой разминкой.

Ворон описывал круги вокруг дуба, взмывая всё выше и выше, и Василиса изо всех сил старалась не отставать и не терять его из виду.

Иногда птица снисходительно каркала, садилась на ветку, позволяя Василисе себя догнать. Чародейка садилась рядом и старалась отдышаться и передохнуть несколько минут, пока ворон ей это позволял.

Кожа на руках покраснела и стёрлась довольно быстро, но Василиса сумела добраться достаточно высоко, потому что земля под ней исчезла, превратившись в сиреневую дымку. Кое-как чародейка обмотала кисти обрывками рукава, которым защищала лицо в пустыне, и, собравшись с остатками сил, поползла дальше.

Но верхушки дуба она так и не увидела. Вместо неба и облаков ветвистый ствол тонул в блестящей серебристой глади.

– Вода? – Василиса удивлённо разглядывала рябь на поверхности.

Ворон, звонко каркнув, описал ещё один круг и ворвался в небесное озеро.

– Вот же чубась! – выдохнула Василиса и поспешила вверх по ветвям. Оказавшись достаточно близко, протянула руку к закрутившейся в барашек волне…