Бьянка отчаянно хотела заполучить браслет, чтобы отдать его деду. Для нее это было настолько важно, что она не колеблясь отдала в обмен на безделушку свою невинность. Что она будет делать теперь, когда их сделка подходит к концу?

Его охватило отвращение, смешанное с гневом. Он поверил в ее слова о привязанности, которую она якобы испытывает к нему, поверил в то, что они могли бы полюбить друг друга, если бы не его стремление отомстить ICE. Бьянка знала о нем больше, чем многие из его друзей. Но, очевидно, он мало знал о ней.

— Мы должны переодеться к ужину. — Ее голос звучал спокойно, но Лев уловил в нем виноватые нотки.

Он хотел сказать, что ужин — не такая уж блестящая идея и что он предпочел бы вернуться в свою нью‑йоркскую квартиру, но сдержался. Инстинкт подсказывал ему, что он пожалеет, если не воспользуется сложившейся ситуацией. Если уж Бьянка так беззастенчиво использует его, почему бы и ему не сделать то же самое? Он должен выяснить все о новом продукте, который Дарио собирается выпустить в продажу. Лев уже знал, что это телефон, который произведет революцию на рынке, но ему нужны были подробности. Может быть, он воспользуется ими, чтобы, устроив утечку информации, понизить цены на акции ICE.

Несмотря на то, что он думал сейчас о Бьянке и о том, как она отдалась ему ради браслета, нельзя разрывать отношения с ней, нужно забыть о своих чувствах и помнить только о клятве, которую он дал у могилы родителей более двадцати лет назад.

— Может быть, мы сможем разрешить наши противоречия за ужином? — сказал он, понизив голос и фактически предлагая Бьянке заключить мир.

Она остановилась и посмотрела на него, в ее глазах вспыхнула надежда.

— Да, наверное.

Лев кивнул.

— Мы должны переодеться к ужину?

— Да, думаю, так будет лучше. Дедушке это понравится… если, конечно, он присоединится к нам.

В голосе Бьянки слышалась тревога, и Лев с трудом удержался от того, чтобы не обнять Бьянку.

Переодевшись к ужину, он сидел на балконе, глядя на заходящее солнце. Его лучи заливали золотистым светом поместье Ди Сионе. Лев чувствовал, как в нем нарастает гнев. Отец Льва построил свою компанию с нуля, он трудился, создавая наследство для своего сына, но хитроумная сделка, предложенная ICE, похоронила его мечты. Одержимый желанием наказать виновных, Лев восстановил компанию отца, используя свои знания, интуицию, стремление выжить и добиться успеха. Отец гордился бы им.

— Ты готов? — спросила Бьянка, прерывая его воспоминания.

Она выглядела еще более ранимой и невинной, чем раньше. Как он мог попасть к ней на крючок, как он мог поверить ее словам? Подумать только, она ведь уверяла его, что для нее имеет значение только ночь, проведенная на острове…

— Ты выглядишь прекрасно.

Лев говорил правду, но надеялся ласковыми словами внушить Бьянке ложное чувство уверенности, убедить ее в том, что она в полной безопасности.

— Не думаю, что дедушка присоединится к нам за ужином. Надеюсь, ты не против моей компании?

— С удовольствием поужинаю в последний раз с моей невестой.

— В последний раз? — Бьянка нахмурилась и обеспокоенно взглянула на Льва. — Значит, ты считаешь, что получил все, что хотел?

— Да. Полагаю, что та фотосессия на острове станет заключительным аккордом.

Лев говорил спокойно, стараясь не выдать обуревавших его чувств.

— А браслет?

Лев улыбнулся. Ему хотелось крикнуть Бьянке, чтобы она хоть на минуту забыла об этом чертовом браслете, но он сдержался.

— Я передам тебе браслет, как только станет ясно, что мои условия выполнены.

— Слава богу, — сказала Бьянка, когда они вошли в огромную столовую. Большой стол, сервированный на двоих, выглядел странно.

Лев отодвинул ее стул и едва удержался от искушения обнять Бьянку за плечи, коснуться губами нежной шелковистой кожи ее шеи.

Бьянка закрыла глаза и затаила дыхание, остро ощущая его присутствие за своей спиной. Она почти чувствовала его руки на своих плечах, его губы, прижимающиеся к ее телу. При воспоминании о его жарких поцелуях ее сердце учащенно забилось.

О чем они говорили? Ах да, о телефоне, который Дарио скоро представит публике.

— Это уникальная вещь! Ничего подобного на рынке еще не было. Это просто революция.

Слушая Бьянку, Лев обошел вокруг стола и занял свое место напротив нее. Увидев его, Бьянка вдруг вспомнила, с кем она говорит.

Перед ней сидел мужчина, которого она полюбила, и в то же время он был конкурентом ее брата.

— Ты, наверное, очень гордишься братом. — Взгляд его непроницаемых серых глаз был прикован к Бьянке.

Она почувствовала, как в ней пробуждается желание. Как она может чувствовать такое влечение к этому мужчине?

— Да, очень горжусь. Дарио много работал и заслуживает успеха.

Лев поднял свой бокал.

— Что ж, за успех… для всех нас.

У Бьянки возникло странное ощущение, что в этом невинном тосте таится какой‑то скрытый смысл. Она уже хотела спросить, что он имеет в виду, когда в столовую, едва слышно ступая, вошла Альма с сообщением от сиделки деда.

— С дедушкой все в порядке? — встревоженно спросила Бьянка.

— Да, но он очень устал и не сможет присоединиться к вам.

— Разумеется. Все хорошо. Я зайду к нему попрощаться перед отъездом.

Бьянка опустила глаза, тревожные мысли о дедушке не давали ей покоя. С каждым днем он все больше слабел и все сильнее огорчался, когда она сообщала, что ей не удалось пока найти браслет. Наверное, он думал, что сегодня она приехала не только затем, чтобы представить ему своего жениха, но и для того, чтобы вернуть ему одно из утраченных сокровищ. К сожалению, Бьянке пока нечем было похвастать.

Она взглянула на Льва.

— Ты не против, если мы уедем пораньше?

Она хотела увидеть деда, пока он еще не лег спать, хотела заверить его, что в следующий раз, когда она приедет домой, браслет будет с ней. И она сдержит обещание, чего бы ей это ни стоило.

Никогда еще Бьянка с таким нетерпением не ждала выходных. Наступила суббота, а у нее все еще было полно работы. Всю неделю она заставляла себя сосредоточиться на рекламной кампании для Дарио, до выпуска нового продукта на рынок оставалась неделя, но Бьянка не могла не думать о мужчине, которого полюбила.

Она пыталась выбросить из головы слова, которые дед сказал ей, когда она зашла к нему попрощаться. Он, видимо, что‑то почувствовал, увидев жениха внучки, потому что посоветовал Бьянке не бежать от любви.

Печально вздохнув, она вернулась из прошлого в настоящее, стараясь как можно меньше думать о Льве Драгунове. Всего неделя отделяла ее от презентации нового продукта, впереди еще много работы, но собраться с мыслями было трудно. Бьянка переживала за деда, который день ото дня становился все слабее, и мучилась оттого, что до сих пор не выполнила его желание и не вернула ему браслет. А еще эти воспоминания о ночи, проведенной со Львом, о его объятиях буквально преследовали ее. Он занимал ее мысли днем и вторгался в сны ночью.