– Но разве ты явился к нам вопреки судьбе,предначертанной тебе еще на заре мира? Твои занятия торговлей и шпионажем – этовсего лишь развлечения, призванные помочь тебе скоротать время, покуда ненастанет твой звездный день.

– Весьма изысканный способ упрекнуть меня в том, что явел себя как ребенок...

– Все мы дети, Хелдар.

Лениво взмахивая крыльями и виртуозно лавируя меж стволов,появился Бельдин. Опустившись на землю, он принял человеческий облик.

– Что-то неладно? – спросил Бельгарат.

– Все лучше, чем я предполагал. Это-то меня ибеспокоит...

– Ты противоречишь сам себе.

– Отсутствие противоречий – признак недалекого ума.Зандрамас не может войти в Келль. Так?

– Ну, насколько нам известно, да.

– Значит, она должна следовать за нами к месту встречи.Так?

– Если не найдет иного способа разузнать, где находитсяэто самое место.

– Именно это меня и волнует. Вздумай она проследить занами, но начинила бы этот лес своими воинами и гролимами. Так?

– Полагаю, да.

– Так вот, никого здесь нет.

Бельгарат нахмурился:

– Что у нее на уме?

– И я хотел бы это знать. Подозреваю, она готовит длянас сюрприз.

– Тогда гляди в оба. Я не хочу, чтобы она тащилась занами незамеченной.

– Если бы она тащилась за нами, это, возможно, все быупростило.

– Сомневаюсь. До сих пор нам приходилось весьма ивесьма непросто, и я не думаю, чтобы в одночасье все вдруг переменилось.

– Тогда я лечу на разведку. – И горбун,обернувшись ястребом, взмыл в небо.

Они разбили лагерь недалеко от родника, бьющего из расщелиныв замшелой скале. Бельгарат был мрачен и явно не в духе, поэтому его всеизбегали, занимаясь уже ставшими столь привычными делами.

– Ты такая тихая нынче, – сказал Гарион, когда онис Сенедрой после ужина сидели у огня. – Что с тобой?

– Просто мне не хочется говорить,

Странная слабость, одолевавшая королеву, не проходила – квечеру Сенедра даже несколько раз чуть было не заснула, сидя в седле.

– Ты выглядишь усталой, – заметил Гарион.

– Я на самом деле немного утомлена. Ведь мы уже стольковремени странствуем. Думаю, я просто выдохлась.

– Тогда иди и ложись. Хорошенько выспись, а утромпочувствуешь себя лучше.

Сенедра зевнула и протянула руки к Гариону.

– Отнеси меня.

Гарион изумился. Сенедра очень любила удивлять мужа – лицо унего делалось совершенно мальчишеским.

– Ты что, плохо себя чувствуешь? – спросил он.

– Я чувствую себя замечательно, Гарион. Просто у меняглаза закрываются, я хочу, чтобы меня убаюкали... Отнеси меня в палатку, уложив постельку и укрой хорошенько.

– Ну, если ты хочешь...

Он встал, легко подхватил ее на руки и понес через весьлагерь к палатке.

– Гарион... – сонно пробормотала Сенедра, когда онзаботливо укрывал ее одеялами.

– Что, милая?

– Пожалуйста, не ложись спать в кольчуге. В ней тыпахнешь, словно старая железная сковородка...

Той ночью Сенедра видела удивительные сны. Ей снились люди игорода, о которых она не вспоминала вот уже многие годы. Ей явились легионеры,охраняющие отцовский дворец, затем она увидела Морина, отцовского камергера,спешащего по выложенному мрамором коридору. И вот она уже в Риве и ведет долгийи путаный разговор с сенешалем Брендом, а его светловолосая племянница Ареллсидит у окошка и прядет, причем ее отчего-то совершенно не беспокоит, что междулопаток у нее торчит рукоять кинжала. Сенедра вздрогнула и забормотала, однаконе проснулась, и вот она видит уже новый сон.

На сей раз она в Реоне, что в восточной Драснии. Онапривычным жестом выхватывает кинжал из-за пояса у Веллы, надракийской плясуньи,и столь же заученным движением вонзает его по рукоять в живот чернобородомуУльфгару, главе Медвежьего культа. Ульфгар в этот момент шутливо говорит с Бельгаратоми не замечает удара Сенедры. Он даже не вздрагивает и тогда, когда она медленноповорачивает в ране лезвие...

И вот Сенедра снова в Риве. Они с Гарионом, нагие, сидятвозле сверкающего лесного озерца, а над головами у них порхают тысячи ярких мотыльков.

В своем беспокойном сне она побывала в древнем городеВал-Алорн, что в Череке, потом попала в Боктор на церемонию погребения короляРодара. И снова видела она поле битвы при Тул-Марду и лицо своего защитника –сына Бренда, Олбана.

Во сне, запутанном и сбивчивом, она без усилий перемещаласьс места на место, легко скользя сквозь время, преодолевая огромные расстояния,стараясь что-то отыскать, хотя и не помнила, что именно потеряла...

Утром она пробудилась такой же вялой, какой чувствовала себяи накануне вечером. Каждое движение давалось ей с неимоверным трудом, и оназевала не переставая.

– Что с тобой? – спросил ее Гарион, когда ониоделись. – Ты дурно спала?

– Да нет... Просто видела странные сны.

– Хочешь рассказать мне о них? Это лучший способ сладитьс ними, чтобы они не мучили тебя долгими ночами.

– В них не было смысла, Гарион. Они просто мелькали –вот и все. Мне казалось, кто-то переносит меня с места на место. Похоже, у неебыли на это свои причины...

– У нее? Так это была женщина?

– Я сказала «у нее»? Сама не понимаю, почему у меня этосорвалось. Я даже ее не видела. – Сенедра зевнула. – Но кто бы это нибыл, надеюсь, она натешилась. Я не перенесу еще одной такой ночи. – Онабросила на мужа смущенный взгляд и опустила ресницы. – Хотя были в этомсне премилые эпизоды. Мы с тобой сидели у того самого озерца, в Риве, помнишь?И знаешь, что мы делали?

У Гариона даже шея покраснела.

– Н-не надо, Сенедра. Думаю, не стоит...

Но она все равно ему рассказала – и столь подробно, чтоГарион стремглав вылетел из палатки.

Беспокойная ночь только усугубила вчерашнюю слабость, иСенедра ехала в каком-то странном полусне, с которым не могла справиться, какни старалась. Гарион не раз окликал ее, увидев, что она уронила поводья, но,заметив, что глаза ее закрываются сами собой, отобрал у нее узду и повел ееконя.