— И для чего мы тогда это делали, если после такого их резать придут?

— Я оставил послание в паству, в Альму. Думаю, несмотря на наши… кхэм… наши проделки, там быстро сориентируются. Сюда прибудет отряд монахов, и если кайзуны решат попробовать взять дань силой, у них это не выйдет. Да и не полезут они, скорее всего. Все же понимают, что такое церковь.

— А если выйдет?

— А если выйдет, то прибудет карательный отряд, и кайзунов перебьют как собак.

Снек подтащил подстилку поближе к костру и разлегся на ней.

— Руди, что ты делал до того, как попал к ковену?

— Как, что? — усмехнулся послушник. — Воровал. Как и все беспризорники.

— Сирота?

— Да. Меня растила… хотя тут так не скажешь. Скорее подкармливала одна шлюха. Была мне вместо матери.

— И что с ней стало?

— Зарезали в пьяной драке, — пожал плечами Руди. — Потом выживал как мог. Где украду, где подработаю. Но чаще, конечно, украду. Мелкий был, мечтал вытянуть из кармана золотой. Молодой был, наивный.

— Так и не вытащил? — хмыкнул клирик.

— Никто золотой в карман не положит, — улыбнулся Руди.

— А потом?

— А потом попался, и мне чуть руку не оттяпали. Если бы не старый Глиф, отрубили бы точно.

— Что за Глиф?

— Знатный вор. Старый, но до того хитрый был, — вздохнул воришка. — Он меня научил замки вскрывать и защиту магическую обходить.

— И тебе за это сохранили жизнь?

— Да. Меня взяли за руку, когда из кармана стащить у одного дворянчика пытался. Магия у него на шве была. Взмолился, попросился служить. Местному барону защиту в сокровищнице помог доработать. Показал, как обходят. Сам лично из сундука вытащил его фамильный кубок.

— А он?

— А он дал десяток серебра, похвалил и служить при себе оставил, — пожал плечами послушник.

— А потом?

— А потом, как только он на охоту свалил, я пару золотых из его покоев увел и деру дал.

— Почему? Служил бы на славу.

— Служил? — хмыкнул Руди. — Кто будет оставлять в живых человека, который знал, как добраться и какая защита стоит на сокровищнице?

— Тоже верно, хоть и не факт.

— Если бы он художнику, что его жену рисовал, глаза не выколол, я бы и не подумал деру давать.

— Плохо нарисовал?

— Хорошо нарисовал. Потому и выколол. Чтобы никто так больше никогда не смог.

— А потом?

— А потом, — вздохнул Руди и открыл глаза.

Перед ним был океан звезд на небе. Малые путеводные звезды. Большие. Часть из них собиралась в большое скопление, которое светящейся дорогой пересекало ночное небо.

— Потом я понял, что на воровстве можно только выживать. Одному не выжить. Я ушел в портовый город и с месяц там осторожно жил, приглядываясь. Нашел молодых ребят, что босыми ногами и ловкими пальцами зарабатывают себе на хлеб. Объединил, организовал и…

— Что?

— Ничего. В городе уже были хозяева теней. Меня просто повязали и продали ковену. Пятерых ребят, что были со мной, тоже, — ответил Руди. — Не то чтобы меня грызла совесть, но не думаю, что им удалось выжить.

— Скорее всего, ты прав, — кивнул клирик.

— Ну, а дальше ты знаешь, — вздохнул Руди и повернулся на бок. — Долгий плен, алтарь и жизнь в роли марионетки. А теперь вот… послушник в Янтарном ордене… В жизнь бы никогда не подумал.

— Судьба порой переворачивает с ног на голову, — хмыкнул клирик. — Как любит говорить Гош: «Настоящий свет появляется во тьме. Как и настоящая тьма посреди света».

— Слышал, — хмыкнул воришка и перевел взгляд на Ари, который присел и оглядел место стоянки.

— Ари, ты как? — спросил Снек, стараясь говорить громче храпа паладина.

— Нормально, — буркнул парень и потёр затылок. — Если бы еще этот не храпел…

КР-Р-Р-РХФ-Ф-Ф-Ф-ф-ф…

Парень протянул руку и взял лежащую рядом деревянную фляшку. Сделав несколько глубоких глотков, он откупорил пробку, отложив воду, встал и подошел к Гошу.

— Долго я спал?

— До конца того дня и еще день в дороге, — ответил Снек, наблюдая, как парень стягивает сапог с ноги паладина. — Что ты делаешь?

— Хочу отравить Гоша, — буркнул парень и сморщился от вони, которая ударила по носу из сапога.

— Что? Зачем? — непонимающе переспросил клирик.

— Ты главное в рот не суй, — подсказал Руди, переворачиваясь на другой бок. — Сразу проснется.

— О чем вы?

Ари, пребывающий в раздраженном состоянии, вытащил из сапога скомканный кусок ткани, которым воин обматывал ноги, и расправил его. Живот свело судорогой, и парень с трудом погасил рвотный позыв.

С портянкой в руках он подошел к голове Гоша и осторожно прикрыл ей лицо паладина. После этого он подал знак клирику, чтобы тот молчал, и быстро отправился к своему спальному месту.

Паладина хватило на минуту беспрерывного дыхания сквозь кусок пропахшей тряпки. Поначалу прекратился храп, затем появилось бормотание, и голова начала дергаться из стороны в сторону. В итоге…

— Нежить! — заорал Гош, вскакивая на ноги, при этом не забыв подхватить клинок и обнажить его. — Нежить!

Паладин с перепугу махнул несколько раз клинком, рассекая воздух со свистом. Затем затравленно принялся оглядываться.

Команда так и продолжала изображать крепкий сон. Снек лежал неподвижно, как и Ари. Руди лежал на боку и так же изображал сон, но, в отличие от других, его спина едва заметно дрожала.

— Сон… — пробормотал Гош, оглядываясь по сторонам. — Просто сон…

Он сглотнул ком в горле и сморщился от ужасного привкуса во рту. Тут до него дошло, что одна его нога голая. Он опустил взгляд и непонимающе уставился на нее. Взгляд приподнялся и обнаружил валяющуюся у спальника портянку и снятый сапог.

— Та-а-а-а-ак, — рыкнул он с перекошенным от гнева лицом.

Ари зашипел и опустил меч, который держал на вытянутой руке.

— Я ведь просто пошутил, — проворчал он, взглянув на Гоша.

— А я просто провожу занятие, — беспечно пожал плечами паладин.

— Да ты просто издеваешься, — недовольно буркнул Руди, стоявший рядом с похожей имитацией оружия. — Посмотри, у меня руки трясутся! Я едва поднять их могу.

— А мне это и надо, — рыкнул Гош.

— Тебе надо, чтобы мы настолько задолбались, что оружие в руках держать не сможем? — язвительно поинтересовался воришка.