— В общем, — резюмировал Хата, — вы считаете, что ваш взломщик может иметь отношение к смерти Нао Сакая? И к несчастному случаю в Денен-Чофу?

— Да, — ответила я, — именно тансу объединяет всех нас. Я только не могу понять, почему он так важен!

— Думаю, прежде чем продолжить, — сказал Хью, — я приглашу своего японского адвоката. Он лучше знаком с ситуацией.

— Лучше меня? — язвительно осведомилась я.

— Пусть свяжется со мной, — примирительно предложил лейтенант Хата, улыбнувшись. — Благодарю за честность, мисс Симура. Вы многое сумели связать воедино, но я все-таки напишу кое-что своим коллегам.

— Коллегам? — повторила я, расстроившись, что Хата не собирается продолжать дело.

— Да, — ответил он. — Я работаю в отделении Роппонги и не имею права вести дела в Уэно или Денен-Чофу. У нас в полиции — как это сказать? — много значения придается территории. Я имею право заниматься взломом квартиры господина Глендиннинга, но сведениями по поводу смерти господина Сакая я должен поделиться с коллегами из Уэно.

— Если каждый из вас работает только на своей территории, как же вы раскрываете преступления? — вмешался Энгус, впервые озвучив мои собственные мысли

— Мы сотрудничаем, — пожал плечами лейтенант Хата.

После нескольких безуспешных попыток мы с Янгусом и Хью пришли к выводу, что вместе убирать квартиру мы не можем. Мне не хотелось, чтобы Энгус касался моих рабочих папок, а он пришел в бешенство от того, что я случайно перевернула уже сложенные им кассеты. И мне совершенно не понравилось, что Хью пытается разложить в шкафу мою одежду так, как он считает нужным.

— Давайте оставим уборку уборщице, — наконец сказал Хью, — она должна прийти в среду, но, если Рей позвонит, может, согласится прийти завтра.

— Фумие вряд ли поможет, — запротестовала я. — Что она будет делать с нашими бумагами?

— Положит их на стол, я думаю, — сказал Хью, — а потом ты рассортируешь свои, а я свои.

— А мне не хочется, чтобы еще хоть один японец прикасался к моим вещам, — глумливо сказал Энгус. — мне вполне хватает ее.

Хью отвернулся от разбросанных книг, которые пытался привести в порядок, и посмотрел на брата.

— Я твой брат, — сказал он, — так что можешь нападать на меня сколько влезет. Но у тебя нет ни малейшего права говорить так о Рей.

Энгус даже покраснел от злости.

— Пора мне садиться на самолет, — рявкнул он, — спасибо за гостеприимство. И тебе, и твоей суке!

— Перестаньте, — проговорила я, внезапно ощутив как навалилась усталость. — Нас просто слишком много в квартире. Если кому-то надо уйти, то уйду я. Я могу пожить у родственников в Йокохаме

— Даже не думай, — твердо сказал Хью.

— А что не так с моими родственниками?

— Переедешь к ним — и они подумают, что я какой-то ублюдок. А потом до них дойдут слухи о том, что произошло у нас на вечеринке, и они никогда не позволят тебе вернуться.

— Что значит «не позволят»? Мне двадцать семь лет!

Хлопнула дверь, и появилась Винни Клэнси в голубом трико.

— Господи, — сказала она, — ну и джунгли тут у вас. Придется все убирать...

Не говоря ни слова, я сбежала.

В стеклянной телефонной будке было, наверное, около ста градусов по Фаренгейту, когда я забежала туда позвонить господину Исиде.

— Хм, вы говорите, тансу все еще на месте? — спросил он. — Значит, вас обокрал не мой друг. Перестаньте шептать, как призрак, и приезжайте ко мне в магазин. Я помогу вам найти квартиру.

— У меня сегодня нет времени, — сказала я и извинилась, что вынуждена повесить трубку.

Затем я позвонила Михори, втайне надеясь, что ответит Акеми. Но, к сожалению, это оказалась госпожа Танака. Стараясь скрыть разочарование, я заговорила.

— Это Рей Симура. Рада, что вы дома, госпожа Танака. Я пыталась дозвониться до вас вчера утром.

— Мы провели весь день в храме, — елейным голосом отозвалась Танака, — я думала, вы знаете, что семья обслуживает его.

— А как себя чувствует Акеми-сан? Я хотела бы поговорить с ней, если она в состоянии.

— Конечно, она здорова! В данный момент она тренируется в доджо. Могу я сказать, чтобы она вам перезвонила?

— Вообще-то, у меня не работает телефон, и я звоню с улицы...

— С улицы? Тогда я сейчас ее позову.

— Это не так уж важно. — Я почувствовала, что госпожа Танака недовольна.

— Мне не трудно, — сказала она и с громким стуком бросила трубку рядом с телефоном, не слушая моих причитаний насчет платы за разговор.

Жаль, что я вернула Мохсену карточку.

— Рей? Ты еще тут? — услышала я голос запыхавшейся Акеми.

— Извини, что оторвала тебя от тренировки, — сказала я.

— Все нормально, — отозвалась она по-английски, — это ты извини, что я натворила дел вчера. Я не слишком хорошо помню, что случилось, но моя мать была в ужасе.

— Это не ты виновата, — вздохнула я, — кстати, вам должен был позвонить адвокат Хью, чтобы э—э—э... извиниться.

— Да у меня все в порядке, вернулась в нормальный режим, — сказала Акеми. — Приедешь в гости?

— Не знаю. Все так странно, — прислонившись к стеклу, изнемогая от жары, ответила я.

— Поэтому и не стоит отказываться от бега, — нетерпеливо проговорила Акеми, — это прочищает мозги. Я скоро закончу тренировку. Приезжай, мы сможем побегать.

— Не смогу, — запротестовала я, — я принимала снотворное, у меня туман перед глазами.

— А как насчет пообедать?

— А ты скажешь об этом матери? — вздрогнула я

— Думаю, это не слишком хорошая идея, — сказала Акеми. — Мы можем встретиться не в Камакуре. У меня нет времени ехать в Токио, но можно выбрать место где-нибудь посередине.

— В Йокохаме? Я доберусь туда около половины седьмого.

— Отлично. Встретимся в книжном магазине на станции. Только не говори ничего своему бойфренду.

И Акеми положила трубку, прежде чем я успела спросить что-либо еще.

В поезде Токио-Йокохама сломался кондиционер. Окна открыли, но жар от сотни разгоряченных тел был совершенно невыносимым. Бизнесмены и матроны обмахивались веерами, молодежь прижимала ко лбу банки с прохладительными напитками. Я рассматривала рекламу тура на Аляску: всего тысяча шестьсот долларов за пять дней во льдах. Этот тур разрешил бы проблемы с жарой и позволил бы уехать подальше от всех страхов, но, к сожалению, мой банковский счет не выдержал бы таких расходов. Год назад, когда я еще преподавала английский, я могла бы себе это позволить.