Неверно. Я вас обманул.

Самая странная и сложная, полностью противоречащая здравому смыслу особенность орбитального полета состоит в следующем: чтобы ускориться, нужно замедлиться, а чтобы замедлиться, нужно ускориться.

Прошу прощения, но так уж получается.

Мы находились на той же орбите, что и «Золотое правило», в трехстах километрах над Луной, и парили вместе со станцией, двигаясь со скоростью полтора километра в секунду (в автопилот я ввел 1,5477 км/с: так говорилось в шпаргалке, выданной у Доквейлера). Чтобы опуститься на поверхность, следовало перейти на более низкую (и более быструю) орбиту… а для этого требовалось замедлиться.

На самом же деле все было еще сложнее. Посадка в безвоздушном пространстве подразумевает спуск на самую низкую (и самую быструю) орбиту. Но скорость нужно сбросить, чтобы коснуться поверхности с нулевой относительной скоростью. Нужно уменьшать ее так, чтобы опуститься на планету вертикально, без толчка (или с едва заметным толчком) и без скольжения (или с едва заметным скольжением). Это называют «синергической орбитой»: даже написать эти два слова не так-то легко, а рассчитать орбиту еще труднее.

И тем не менее это вполне реально. У Армстронга и Олдрина получилось с первого раза (второго шанса не было!) Но несмотря на тщательные математические расчеты, оказалось, что на их пути находится чертовски огромная скала. Лишь благодаря виртуозным действиям и нескольким литрам лишнего топлива им удалось сесть целыми и невредимыми. (Без этих излишков топлива освоение космоса, возможно, затормозилось бы лет на пятьдесят или около того. Мы недостаточно чтим наших первопроходцев.)

А вот другой способ посадки: зависнуть прямо над нужным местом и падать как камень, тормозя двигателем с точностью жонглера, ловящего яйца на тарелку.

Есть, однако, маленькая сложность: повороты под прямым углом противоречат всем принципам пилотирования. «Дельта-вэ» позорно тратится впустую – скорее всего, на корабле для этого не хватит топлива. («Дельта-вэ» на жаргоне пилотов означает «изменение скорости», поскольку в уравнениях греческая буква «дельта» обозначает относительное изменение, а латинская буква «вэ» – скорость. Не стоит также забывать, что скорость включает в себя и направление, и поэтому космический корабль не способен развернуться на сто восемьдесят градусов.)

Я стал заносить в маленький автопилот «вольво» программу того, что напоминало синергическую посадку Армстронга и Олдрина, только в упрощенном варианте. В основном все свелось к тому, что я попросил компьютер автопилота вызвать из долговременной памяти обобщенную программу посадки с окололунной орбиты, он послушно согласился, заявив, что знает, как это делается, и мне осталось лишь ввести данные для конкретной посадки, используя шпаргалку от «Бюджет-джетс».

Покончив с этим, я велел автопилоту проверить введенные данные. Тот с неохотой признал, что получил все необходимое для посадки в Гонконге-Лунном в двадцать два часа семнадцать минут и сорок восемь и три десятых секунды.

Часы компьютера показывали 19:57. Всего двадцать часов назад незнакомец, называвший себя Энрико Шульцем, сел без приглашения за мой столик в «Конце радуги», а пять минут спустя его застрелили. С тех пор мы с Гвен успели пожениться, лишиться жилья, «усыновить» бесполезного иждивенца и, заполучив обвинение в убийстве, бежать, чтобы спасти наши жизни. Весьма насыщенный день – а ведь он еще не закончился.

Я слишком долго прожил в тишине и покое. Ничто не делает жизнь настолько пикантной, как бегство ради спасения своей шкуры.

– Второй пилот!

– Второй пилот слушает!

– До чего же здорово! Спасибо, что вышла за меня замуж.

– Принято, дорогой мой капитан! Взаимно!

Да, это был день везения, чего уж тут сомневаться! Счастливое стечение обстоятельств спасло нам жизнь. В это мгновение Франко наверняка проверял каждого, кто садился на двадцатичасовой челнок, ожидая, когда зарегистрируются доктор Эймс и госпожа Новак, – а мы уже вышли через боковую дверь. Но даже после этого госпожа Удача продолжала раздавать награды.

Каким образом? С орбиты «Золотого правила» проще всего было сесть на Луну, опустившись на линии раздела дня и ночи, – при минимальном потреблении топлива и минимальной «дельта-вэ». Почему? Мы уже находились на этой линии, летя от полюса к полюсу, с юга на север и с севера на юг, и садиться проще всего было прямо на ней, не меняя курса.

Для посадки в направлении восток-запад потребовалось бы сбросить скорость, затем еще больше увеличить «дельту-вэ», совершая дурацкий поворот под прямым углом и наконец начать программирование посадки. Возможно, банковский счет и выдержал бы подобное расточительство, но не космобиль: вполне можно оказаться без топлива, когда под вами будет только вакуум и куча камней внизу. Не слишком привлекательно.

Конечно, чтобы спасти наши шкуры, я был готов сесть на Луне где угодно… но одной из наград от госпожи Удачи стала также посадка в подходящем месте (Гонконг-Лунный) как раз во время рассвета: мы провели бы на орбите всего час в ожидании, когда можно будет дать автопилоту команду на снижение. Чего еще я мог пожелать?

Мы парили над задницей Луны, рифленой, как задница аллигатора. Пилоты-любители не садятся на обратной стороне Луны по двум причинам: 1) горы – по сравнению с ними Альпы могут показаться канзасскими прериями; 2) поселения – там нет ни одного, достойного упоминания. О недостойных упоминания говорить не будем, чтобы не злить их обитателей.

Через сорок минут мы должны были оказаться над Гонконгом-Лунным, как раз в тот момент, когда до него доберется рассвет. До этого времени я мог запросить разрешение на посадку и доверить последнюю, самую сложную ее часть, центру управления полетами (ЦУП), а потом два часа кружить над Луной, постепенно снижаясь. После этого надо было отдаться на волю ЦУПа Гонконга-Лунного, но я пообещал себе оставить ручное управление и отработать посадку самостоятельно, для тренировки. Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз совершал посадку в безвоздушном пространстве? Кажется, на Каллисто? В каком году? Слишком уж давно!

В 20:12 мы пролетели над северным полюсом Луны, полюбовавшись земным восходом – картина захватывающая, даже если ты видел ее не раз. Мать-Земля пребывала в половинной фазе (поскольку сами мы находились на лунной линии раздела дня и ночи), и ее освещенная половина располагалась слева от нас. Прошло всего несколько дней после летнего солнцестояния, и северная полярная шапка ослепительно сверкала в лучах солнца. Такой же яркой выглядела и Северная Америка, покрытая густыми облаками, кроме части западного побережья Мексики.

Внезапно я понял, что затаил дыхание, а Гвен сжимает мою руку. Я едва не забыл связаться с ЦУПом Гонконга-Лунного.

– «Вольво» Би-Джей-семнадцать вызывает ЦУП Гонконга-Лунного. Слышите меня?

– Би-Джей-семнадцать, подтверждаю. Продолжайте.

– Запрашиваю разрешение на посадку приблизительно в двадцать два семнадцать сорок восемь. Запрашиваю управление с поверхности с возможностью переключения на ручное. Вылетел с «Золотого правила», нахожусь на его орбите, примерно в шести километрах к западу от него. Прием.