– Инвер-Брасс? Судя по названию, это озеро в Шотландии.

– Так оно и есть, хотя вы не найдете его ни на одной карте. Но, кроме того, это также название одной группы людей – первоначально состоявшей из одних мужчин, – которые приехали из разных уголков земного шара и встретились на берегу озера в далеком 1929 году. Организовал эту встречу один шотландец, человек честолюбивый, располагавший значительными возможностями, и те, кого он пригласил, были под стать ему. И группа была маленькая. Всего шесть человек: все как один люди влиятельные, богатые, все идеалисты, полные решимости изменить мир к лучшему.

– О, и только-то.

– Вам это кажется совсем скромным? – с вызовом спросил Поль Банкрофт. – Однако ответ на ваш вопрос – да. Вот почему был основан «Инвер-Брасс». И с тех пор эта группа время от времени направляла крупные суммы денег в регионы бедствия с целью облегчить страдания и в первую очередь избежать насилия, порожденного лишениями.

– Все это было давным-давно. В другом мире. – Из густой чащи, темневшей на противоположной стороне лощины, донесся довольно громкий писк белки.

– Однако, как это нередко случается, честолюбие основателя «Инвер-Брасса» пережило его самого. В последующие десятилетия группа постоянно преобразовывалась, подстраиваясь под меняющиеся обстоятельства. Неизменным оставалось только одно: глава, кто бы им ни был, всегда сохранял кодовое имя Генезис. То же самое, которое было у основателя.

– Любопытная ролевая модель, – осмелилась заметить Андреа. Подобрав другой камушек, она попробовала пустить его вдоль поверхности воды, но неправильно рассчитала угол. Плюхнувшись один раз, камень скрылся.

– Наверное, скорее поучительная сказка, – возразил Банкрофт. – Этих людей нельзя было назвать непогрешимыми. Никак нельзя. Все дело в том, что один из их опытов экономического регулирования помимо их воли в конечном счете привел к возвышению нацистской Германии.

Андреа посмотрела ему в лицо.

– Вы это серьезно? – тихо промолвила она.

– Что, по сути дела, свело на нет все добро, совершенное ими. Эти люди, размышляя о причинах и следствиях, забыли, что следствия, в свою очередь, тоже становятся причинами.

Сквозь разбежавшиеся облака проглянуло солнце, сначала тусклое, затем засиявшее в полную силу. Андреа молчала.

– У вас такой вид, будто вы…

– Я просто ошеломлена, – призналась Андреа. И это действительно было так: профессиональный историк, она была ошеломлена историей «Инвер-Брасса», ошеломлена тем, с каким спокойствием доктор Банкрофт ее поведал. – Получается, такая крошечная группа заговорщиков смогла изменить ход истории человечества… – Она умолкла, не договорив.

– Есть вещи, Андреа, которые никогда не будут напечатаны в учебниках истории.

– Извините, – пробормотала она. – «Инвер-Брасс». От маленького озера в Шотландии до возвышения Третьего рейха. Нужно какое-то время, чтобы это прочувствовать.

– Мне никогда не приходилось встречать человека, способного так быстро впитывать новую информацию, – доверительным голосом промолвил стареющий ученый. – Вы поняли это значительно раньше других: вершить правое дело не всегда просто. – Он устремил взор вдаль, через многие акры сочной зелени к протяженной невысокой каменной стене, живописно выложенной из сланца.

– Должно быть, история «Инвер-Брасса» вас смущает.

– И унижает, – бросил на нее многозначительный взгляд Поль Банкрофт. – Как я уже сказал, главное – это всегда думать наперед. Мне бы хотелось верить, что фонд Банкрофта хоть как-то владеет элементами исторической причинной обусловленности. Мы убедились, что прямой удар нередко оказывается менее эффективным, чем карамболь. – Он запустил через пруд еще один камушек. Этот отскочил от поверхности три раза. – Все дело в запястье, – подмигнув, объяснил он. Ему было семьдесят лет и в то же время семь. Он взвалил себе на плечи тяжелейшую ношу, и в то же время в нем было что-то невесомое. – Помните негодующий призыв Вольтера: «Ecrasez l’infame!» – «Сокрушите ужас!» И в этом я с ним солидарен. Но самым сложным вопросом всегда было: как? Я уже говорил, что творить добро не всегда просто.

Андреа шумно вздохнула. Облака, носившиеся по небу, начинали сгущаться в тучи.

– Все это слишком сложно, чтобы понять за один раз, – наконец сказала она.

– Вот почему мне бы хотелось, чтобы вы сегодня вечером поужинали у меня – en famille.[23]– Он указал на дом в нескольких сотнях ярдов за каменной стеной, частично скрытый листвой. Значит, Поль Банкрофт живет на соседнем участке, и от его дома до фонда всего каких-нибудь двадцать минут пешком.

– Получается, вы живете над своей мастерской, – беззаботно хихикнула Андреа. – Точнее, рядом с ней.

– Это избавляет от необходимости тратить время на дорогу на работу, – согласился он. – А если я тороплюсь, по этой тропе можно проехать верхом. Надо понимать, ваш ответ «да»?

– Чистосердечное, не раздумывая. Благодарю вас. Принимаю ваше приглашение с огромным удовольствием.

– Мне почему-то кажется, мой сын будет рад с вами познакомиться. Его зовут Брэндон. Ему тринадцать. Все говорят, жуткий возраст, но он держится неплохо. В общем, я предупрежу Нуалу о вашем приходе. Она… в общем, она присматривает за нами. Помимо всего прочего, я осмелюсь предположить, что вы назовете ее гувернанткой. Но это звучит так по-викториански.

– А вы, скорее, из эпохи Просвещения.

Поль Банкрофт звонко рассмеялся.

Рассмешив этого великого человека, Андреа вдруг поймала себя на том, что ее уносит волна необъяснимого счастья. Она находится в незнакомом месте, на нее вывалили гору новой информации – однако она почему-то еще никогда не чувствовала себя так естественно.

«Вы рождены для этого», – сказал ей Поль Банкрофт, и, вспомнив свою мать, Андреа на мгновение ощутила неприятный холодок. Однако, а что, если он прав?

Сковав наручниками начальнику охраны запястья и щиколотки, Тодд Белнэп несколькими умелыми взмахами ножа раздел его догола, затем приковал наручники к тяжелому железному стулу. И только после этого он зажег свет. Для того чтобы справиться с таким противником, ему потребовались скорость и скрытность, а эти преимущества были временными. Стальные оковы же стали перманентным решением проблемы.

В резком свете люминесцентных ламп оливковое лицо застывшего на стуле человека приобрело нездоровый желтый оттенок. Белнэп подошел к пленнику и отметил, как глаза у того сначала широко раскрылись, а затем прищурились – начальник охраны узнал своего противника и понял, что это значит. Юсуф был одновременно ошеломлен и расстроен. Тот самый человек, которого он собирался пытать, теперь привел его самого в комнату пыток.

Белнэп, в свою очередь, обвел взглядом инструменты, которыми были увешаны стены подземелья. Назначение некоторых из них оставалось для него непостижимым; его воображение было извращенным в недостаточной степени, для того чтобы постичь, какое им можно найти применение. Другие он узнал по посещению музея пыток в Милане, где было представлено жуткое собрание средневековых орудий истязаний.