Звериный инстинкт настаивал, взять след и вернуть беглянку.

“Не хотела она бежать, ну, как же!”

“Я предположил, что она будет здесь. Никто никого насильно не держал и не брал в плен.”

“Тогда, что ты тут делаешь?”

Заметил внутренний голос едко и замолчал. Насильно он ее не держал, но ощущение горечи ощущается всё сильнее.

Когда он принес ее домой, каких-то особенных мыслей не было, Фейт не думал, что будет делать дальше, просто отправился спать, решив, что после сна, голова будет мыслить яснее, там и разберется. На сегодня, не было каких-то особенных планов. Скорее, хотелось выспаться, перемена часовых поясов и просто напряжение последних недель давало знать о себе. Может быть потом, он съездил бы в загородный клуб, гольф, карты, спорт, какие-то важные моменты в делах решаются в таких местах, завязать новое знакомство, это никогда не бывает лишним.

Голова прояснилась от сонного состояния моментально, как только он обнаружил пустую спальню.

Всё, что осталось после неё: смятая постель, перепачканная сажей подушка и сапоги, так и оставшиеся на месте, после того, как он поставил их на полку в холле.

Фейт знал, что она живет где-то неподалеку, осталось только выяснить где и определиться, что делать с этой очень ценной информацией. Вломиться к ней в дом? Потребовать объяснений? Просто позвонить и придумать какую-то мало-мальскую причину для звонка и повод для встречи? Он еще не решил, как будет действовать, оставив место импровизации. Натура дракона приходила в ярость и требовала найти, вернуть на место то, что его по праву и как это будет осуществлено, какой ценой это будет исполнено — это его волновало в последнюю очередь.

— Сэр!

Охрана вытянулась “по струнке смирно”, как будто ему есть дело до того, что сейчас они пьют кофе, поедая сэндвичи, тут же, на рабочем месте. Главное, чтобы справлялись с работой, а там уж неважно как, за внешний вид этих охламонов пусть выговаривает отдел персонала.

— Доброе утро.

Вэлианэ, так вроде правильней на эльфийском, стояла в его кабинете и смотрела в окно, как раз туда, откуда он забрал ее накануне. Она не слышала, как он вошел, отчего встрепенулась.

Расстроенный и вместе с тем сонный вид, не смягчил его настроя, он разозлился, увиденное не вызвало в нем жалости, скорее наоборот. Что ее принесло сюда: вид из окна или маниакальная тяга к занятости? Почему нужно было приехать на работу вместо того, чтобы спать, неужели он так загружает ее работой?

— Не виноват! Если мешаю, так скажите и не надо кричать!

Фэйт качает головой, глядя на “негодование” напротив. Робкие оправдания, отступление под его натиском, растерянный взгляд, а затем, воинственно поднятый подбородок и горящий взгляд.

И она решила, что у него здесь свидание… это вызывает в нем некое замешательство смешанное с весельем.

Он видел ее задумчивый взгляд, исследовавший его, видел воочию каждую мысль, что мелькает в ее голове при взгляде на него. Фейт усмехается, у него сложилось впечатление, что она только сейчас обратила на него внимание, до этого воспринимая, как угодно по-другому.

“Красивых да, интересных нет, гетеросексуалов нет…”

Тут в пору бы сердиться, но ему хочется смеяться.

И еще, она смутилась, так невероятно, по-женски, со смущенным взглядом и досадливо закушенной губой, с порозовевшими щеками, на мгновение прикрывая глаза. Теперь же он видит, как по ее лицу текут слезы, которые оставляют мокрые дорожки на лице, просто и тихо, без всхлипов, истерик и стенаний.

— Вэл?..Ты плачешь?

Она качает головой, ну, конечно же не плачет! Что еще она могла сказать? Сфайрат притягивает ее к себе, прижимая к своей груди, на которой она тут же прячет лицо и руки.

“А ты молодец! Довел ее до слез, у меня она не плакала!”

Выдает внутренний голос зло и все-равно встревоженно. Сфайрат ничего не отвечает ему и без того тошно.

Плачущая женщина это тот еще кошмар. Всегда слезы, крики, истерики, обвинения, когда пытаешься сделать хоть что-то идут в ход уловки, требования обещаний. Эдакая манипуляция на женской слабости.

Она же просто расплакалась. Хотя, что там, женские слезы всегда неожиданность и беспомощность.

— Ты не помешала мне, с чего ты вообще это взяла?

Тихо говорит он перед собой, ее плечи вздрагивают, он осторожно гладит ее по спине.

— Простите меня, — раздалось сквозь судорожный вздох, — я наверное, просто… на меня только и делают что орут последние двенадцать часов… обозвали идиоткой, а я всего-то старалась сделать все, что от меня требуется, всё, что в моих сила и справилась…не, как принцесса, не изящно, как умела… домой пришла, еще и там Эон, битая посуда, крики, выговоры..

Сфайрат так и замер с занесенной рукой. В голове проносятся стремительные мысли с невероятной скоростью. У нее есть мужчина, эта мысль холодит все внутри, тогда понятно почему она ушла.

— Муж?

Она качает головой, начиная потихоньку отстраняться, почти перестав вздрагивать.

— Нет, друг…выслушал меня и тоже самое…и тут не спрятаться, — она вытирает слезы, Сфайрат смотрит на ее лицо, — … сил нет… вы кричите…

Какого ляда этот Эон вообще повышает на нее голос?!

“А какого ляда это делаешь ты? Одно дело я, а ты вот чего разорался?”

“Шёл бы ты в пекло!”

Отвечает он птеродактилю, в этот раз этот внутренний спор достал его его быстрее, чем обычно.

Сфайрат смотрит в ее лицо, глаза у нее невероятные, с длинными, мокрыми ресницами, обиженные. Губы припухли, слезы все еще продолжают скатываться по щекам. “Не принцесса” мало заботится о внешнем виде, по-детски просто стирает слезы с лица, судорожно вздыхая.

Ей как-то удалось сказать ему правду, пусть и другими словами, не заостряя внимание на деталях.

— Я не хотел тебя расстроить и уж тем более того, чтобы ты плакала.

Волосы касаются его рук, хочется, пропустить их между пальцев, чтобы еще раз почувствовать их шелковистость и проверить такие ли жесткие они на концах, какими были этим утром.

— Сама виновата, надо спать в субботу и читать того же Маркеса. Вы здесь не причем.

Сфайрат кивает, улыбаясь в своих мыслях тому, что она упоминает: о книге. Ему никак не удается осилить ее. Ему всучили ее перед вылетом, посоветовав чаще отвлекаться еще на что-то кроме работы. Читал ли ее Рэнд? Вряд ли. Или купил в книжной лавке при аэропорте? Скорее всего.

Автор стал утомлять воображение уже к середине, читать, становилось все сложнее, от испытываемого раздражения, что мысль то и дело теряется и каждый раз приходится переосмысливать прочитанное, силясь вспомнить, а с чего собственно говоря все пошло? Оставить книгу он уже не мог, начатые книги, какими бы они не были плохими Сфайрат привык дочитывать, пусть это было невероятно трудно, но ему хотелось постичь скрытую идею писателя.