– Для этого ты меня и пригласил, – кивнула я.

– Знаю, но не хочу, чтобы работа была для тебя слишком в тягость.

Сердце у меня все еще частило, но дыхание уже восстановилось, и я смогла ответить уверенно и спокойно, как подобает профессионалу:

– Нет проблем.

– Отлично, – медленно кивнул Локвуд. – Значит, продолжаем действовать так же, как и раньше. Встречаемся теперь в одиннадцать тридцать, узнаём, не удалось ли кому-нибудь подобрать ключи к Источнику. Тогда же поменяются помещениями те, кто ведет наблюдение на месте. В случае малейшей опасности или заметив что-то странное, немедленно окликать остальных.

Затем один за другим все разошлись, и на кухне остались только мы вдвоем с Джорджем.

Ну, со мной все ясно. Где же еще мне в свете последних событий прислушиваться, как не на кухне в первую очередь? А Джордж? У него, очевидно, были какие-то свои особые виды на кухню. Он достал из своего мешка приспособление, которое я уже видела в гостиной, – тот самый маленький серебряный колокольчик, свисающий с тонких проволочек, натянутых на деревянной рамке. С огромной осторожностью, широко расставив локти в стороны, он держал приспособление между большими и указательными пальцами обеих рук, растопырив в стороны все остальные пальцы. Джордж перенес свою штуковину на подоконник, поставил так, чтобы она оказалась в луче лунного света, а затем отошел назад, любуясь своей работой.

– Джордж, что это? – спросила я, не в силах больше сдерживать любопытство.

Он рассеянно провел рукой по свалявшейся гриве своих светлых, как речной песок, волос и ровным скучным голосом принялся отвечать.

– Это ПСРО. Парапсихологическая система раннего оповещения. Новейшая разработка Ротвелловского института. Наполовину это обычные цинковые проволочки, наполовину – проволочки, обвитые слоем паутины, которая, как известно, обладает повышенной чувствительностью к энергии, излучаемой призраками. Возникающая при этом разница фазовых колебаний проволочек нарушает баланс всей системы, и… – Джордж задумчиво посмотрел на меня и объяснил все по-простому: – Одним словом, при появлении призрака колокольчик должен зазвонить.

– И эта фигня действительно работает?

– Не могу сказать. Сегодня в первый раз ее пробую.

– Думаешь, она чувствует появление призраков лучше, чем наши собственные Дары?

– Говорю же тебе, не знаю. Чувствует лучше, чем я сам? Возможно. Хуже чувствует, чем ты? Тоже может быть, – мне не нравился тон, каким Джордж разговаривал со мной. Ровный тон, вроде бы вежливый, но на самом деле что-то типа «отвяжись». Джордж перешел от окна на середину кухни и все тем же безразличным тоном продолжил: – Усилю-ка я это колечко. Не знаю, почему мне хочется это сделать, но что-то подсказывает, что надо. Послушай, ты не подашь мне вон ту цепь?

– Легко, – ответила я и подала цепь, а потом сказала: – Знаешь, Джордж, мне очень приятно вновь работать вместе со всеми вами.

После небольшой паузы он ответил:

– Вот как? Это меня удивляет.

Я смотрела на лежащие на полу цепи и не могла поднять глаз, потому что чувствовала, что Джордж пристально смотрит на меня.

– А что в этом удивительного? – спросила я, по-прежнему не отрывая взгляд от пола.

Джордж снова помолчал, на этот раз дольше, чем перед этим, проложил вторую нитку цепей с внешней стороны кольца, аккуратно расправил, поправил и только после этого сказал:

– Ну, как же. Ведь с нами по-прежнему Холли.

– И ты туда же! – воскликнула я и, честно признаюсь, выругалась. Не сдержалась, простите. – Я всем уже сто раз объясняла, повторю лично для тебя в сто первый. Я. Ушла. Не. Из-за. Нее. Ты вообще что, слепой? Не видел разве, как мы общаемся, болтаем с Холли. В том же кафе, например. Мы там и смеялись вместе с ней, и все такое…

– То, что вы с Холли один раз сумели поболтать, не задушив при этом друг друга голыми руками, вовсе не делает вас близкими подругами. – Джордж снял с носа очки и принялся протирать их краем своего грязного свитера. – Я, пожалуй, добавил бы еще несколько огарочков. У тебя не найдется?

– Найдется, – сердито сказала я, порылась в своей сумке, нашла пластиковый пакет с огарками и вынула несколько штук. – Между мной и Холли теперь все в порядке. Правда. Живем, можно сказать, душа в душу.

– Ага. Душа. В душу. Как кошка с собакой. Лови, – и он кинул мне коробок со спичками.

– Как кошка с собакой у нас с ней было до Полтергейста. А после него все изменилось.

– Ага, изменилось. Полтергейст все окончательно расставил по местам, – сказал Джордж, и был абсолютно прав. Насчет Полтергейста, я имею в виду. – После него ты и ушла, потому что не могла больше оставаться рядом с Холли.

А вот здесь Джордж был совершенно не прав.

– Нет, я ушла от вас потому, что потеряла контроль над своим Даром, – сказала я. – Я возбуждала и притягивала к себе Гостей, я становилась все более опасной, а подвергать вас риску не могла и не хотела, – я зажгла несколько огарков и отошла в сторону. – Но сегодня ночью, как видишь, я опять с вами.

– Вижу, – тон Джорджа ничего не выражал, как и его лицо. – Опять с нами. Рад выше крыши, – Джордж резко замолчал и спросил: – Что там на этот раз?

Я подняла руку, показывая, чтобы он замолчал. У меня над головой слышались медленные тяжелые шаги. При каждом шаге слегка начинал дрожать потолок и колебался язычок голубого пламени в горящей на стене масляной лампе без абажура. Скрипнула дверь. Затем настала тишина.

Я посмотрела на Джорджа.

– Ты слышал что-нибудь? Огонь в лампе видел?

– Огонек мигнул, да. А звуки… Нет, я ничего не слышал. А ты? Что это было?

– Шаги. В дальней спальне. Может быть, это Киппс туда ходил?

– Киппс? Нет, это точно не он. Киппс сидит внутри цепей как мышка в норке и носа оттуда не высунет.

– Да, я тоже так думаю. Может быть, поднимемся наверх и сами взглянем?

– Ну… пожалуй, – ответил Джордж, нервно поправляя на носу очки.

– Тогда пошли.

Мы быстро прошли по узкому коридору к лестнице и поспешили наверх, перескакивая сразу через две ступеньки. Выскочив на лестничную клетку, мы сразу же наткнулись на Киппса, сидевшего с рапирой наготове внутри железного кольца. Увидев нас, Киппс удивленно поднял брови, но мы с Джорджем, не снижая скорости, проскочили мимо него. На площадке было темно и тихо, дверь дальней спальни оказалась открыта, и в ее проеме виднелась слабо освещенная лунным светом комната. Мы молча направились к ней. На полпути между Киппсом и спальней я снова услышала странный тикающий звук.

Клац-клац-клац, потом пауза, затем снова клац-клац-клац. Эти звуки казались непонятными и в то же время странно знакомыми. Где я их могла слышать раньше? Нет, не могу вспомнить.