— Ты куда?

Но она уже выскользнула наружу. Я присела за дверью, ожидая ее возвращения. Через пару минут она вновь появилась с большой рыболовной сетью в руках.

— Что ты хочешь…

Она прижала палец к губам и на цыпочках ступила в гостиную, знаком показав, чтобы я следовала за ней.

Мистер Бистон по-прежнему смотрел в окно, то и дело бубня в свою раковину. Мы бесшумно подкрались к нему сзади, и мама, сунув мне второй конец сети, одними губами скомандовала: «три… два…»

Как только она шепнула «один», мы одновременно накинули сеть на мистера Бистона.

— Что за…

Выронив раковину, он плюхнулся на стул.

— Скорее, заматывай его! — крикнула мама.

Я носилась вокруг стула, волоча за собой сеть и обматывая мистера Бистона, совсем как собака, которая бегает вокруг ваших ног, опутывая их поводком. Мистер Бистон сражался как лев, но мы всё же опутали его на славу!

Вжав его поглубже в спинку стула, мама схватила мистера Бистона за ноги.

— И ноги тоже, — велела она, уворачиваясь от ударов.

Сеть была длинная, и я легко примотала к стулу яростно брыкающиеся ноги мистера Бистона. Потом мама взяла оба конца сети и крепко-накрепко связала их большим узлом, после чего мы замерли, любуясь своей работой.

— Вам это с рук не сойдет! — бушевал мистер Бистон, лягаясь и дергаясь так, что шатался стул.

— На вашем месте я бы этого не делала, — прогудел голос из другого конца гостиной.

Обернувшись, мы увидели всеми позабытую Милли. Встав посреди комнаты, она величественно простерла руки, словно в ожидании гласа небесного.

— Я вот так один раз качалась на стуле, качалась, а потом возьми и упади на спину. После этого два месяца посещала мануального терапевта, чтобы выправить позвоночник, а такие сеансы стоят ой как недешево, можете мне поверить. — Милли двинулась на кухню. — Кто хочет чаю? — спросила она. — Я так просто умираю от жажды.

Море немного успокоилось, и потому мы отправились пить чай на палубу. Небо переливалось всеми цветами радуги. Огни плясали всё быстрее и быстрее, — розовые, голубые, зеленые, золотые; все цвета и оттенки, какие только можно себе вообразить. Они кружились вокруг яхты, ударялись о воду, перемигивались, словно болтали на своем, никому больше не ведомом языке.

Милли некоторое время созерцала сполохи, потом понюхала чай.

— Не знаю, что вы сюда добавляете, — заметила она, залпом осушая чашку, — но мне необходимо еще.

Мама не отрывала глаз от огней.

— Я помню, — прошептала она — Я всё это помню.

— А папу помнишь? — спросила я с опаской, вспомнив, чем окончился наш последний разговор.

— Мы никогда не думали, что всё так выйдет, — мамины глаза затуманились. — Он мне сразу же объяснил, насколько нам опасно встречаться. Это случилось сразу после регаты.

— Регаты?

— Ее проводили каждый год, но эта оказалась последней. Не знаю почему, но у нас всё пошло не так. Я плыла вместе с миссис Бригхаус, опытной спортсменкой, у которой была маленькая двухместная яхта. Каким-то образом мы ухитрились налететь на камни. Тогда-то я и встретилась с Джейком. — Мама коротко глянула на меня. — С твоим отцом, — пояснила она, снова отводя глаза. — Не знаю, что случилось потом с миссис Бригхаус, вскоре она переехала. Но мы с Джейком… мы не могли расстаться. Я приходила на Радужные Камни каждую ночь.

— На Радужные Камни?

— Ну, не совсем на Камни, а на берег рядом с ними. Я ждала в том самом месте, куда ты меня привела в воскресенье. Помнишь?

— Ага.

Она грустно улыбнулась.

— Тогда ты знала больше, чем я. Но теперь я всё вспомнила.

— И он тоже приходил?

Мама покачала головой.

— Я ждала его каждый вечер, а его всё не было и не было. Тогда я решила сделать последнюю попытку. Я хотела просто поблагодарить его за спасение. — Она снова повернулась ко мне. — Ведь он спас мне жизнь, Эмили.

— И на этот раз он все-таки появился?

— Как оказалось, он тоже приходил туда каждый вечер, — мама улыбнулась, — но не решался показаться и смотрел на меня из укрытия. Он потом сказал, что не мог наглядеться на меня, но боялся приблизиться и заговорить.

— Но почему?

— Понимаешь, в тот раз, когда он меня спас… он ведь так и не вышел из воды, — мама рассмеялась. — А я еще подумала: какой замечательный пловец!

— Так ты даже не знала…

— Он боялся, что напугает меня или вызовет у меня отвращение.

— А ты? — выдохнула я.

Мама ласково взяла меня за подбородок.

— Когда я увидела его хвост, когда поняла, кто он такой… мне кажется, именно в этот момент я в него и влюбилась.

— Правда?

— Правда, — она улыбнулась.

— А потом?

— Потом я ушла из дому.

— Из дому? Значит, бабушка с дедушкой жили здесь?

Мама тяжело вздохнула.

— Теперь я вспомнила, из-за чего мы рассорились. Они мне не верили, обзывали сумасшедшей, хотели отправить к психиатру.

— А ты не пошла?

Она покачала головой.

— Тогда они продали дом и уехали с побережья. Поставили условие: или я еду вместе с ними, или…

— Или они не желают тебя больше видеть, — договорила я.

— Раньше «Король» принадлежал дедушке. Но он был ему больше не нужен; так же, как и я. Он сказал, что сыт морем по горло.

— И он тебе его отдал?

Мама кивнула.

— Возможно, в глубине души он догадывался, что я говорю правду и вовсе не сумасшедшая.

— А папа?

— Чтобы повидаться с ним, я обычно уплывала в открытое море или к Радужным Камням.

— Там его и схватили?

Она утерла глаза ладонью.

— Я никак не могла поверить, что это все-таки произойдет. Мне казалось, что всё будет хорошо. Особенно после того, как родилась ты.

— А почему они не заставили тебя уехать отсюда?

— Может быть, хотели держать нас под контролем…

— Точнее, меня?

Мама притянула меня к себе и поцеловала в лоб.

— Ох, Эмили, ты была такой маленькой. Ты видела его всего один раз.

— Но обязательно увижу снова, — пискнула я. — Я его найду!