Наконец промелькнул и остался далеко позади в ночной тьме указатель «Верхоянск». Машин стало больше, несмотря на то что была глубокая ночь. Отцу Василию пришлось-таки сбавить скорость. Впереди показался освещенный участок трассы и небольшое строение под плоской крышей. Пост ГАИ, догадался священник и машинально взглянул на пропуск ФПС, торчавший на лобовом стекле. Пронесет! А вот с милицией объясняться будет сложнее. Несколько суток уйдет на всякие проверки и допросы, пока следователи и оперативники поймут наконец, в чем тут дело.

От здания поста на проезжую часть, поигрывая полосатым жезлом, вышел инспектор. Ну, вот сейчас все и решится, подумал отец Василий, сбавляя скорость.

– Нас остановят? – прошептала Бестужева.

– Не должны. Видишь, у нас на лобовом стекле пропуск? Должен сработать.

Инспектор вскинул жезл, предлагая повернуть вправо и остановиться. Священник продолжал ехать прямо, с трудом сдерживаясь, чтобы не вдавить педаль газа в пол. Но инспектор увидел пропуск и махнул жезлом – проезжай! Отец Василий облегченно вздохнул, но успел заметить, что инспектор внимательно осмотрел сидящих в машине. А когда пост остался позади, в боковое зеркало он увидел, как гаишник быстрым шагом направляется к посту. Наверняка пошел докладывать по рации начальству о странной машине. Пропуск ФПС, в кабине бородатый мужик и молодая женщина. Может, не станут сразу останавливать в городе, а сначала попробуют выяснить по номеру машины, к какому ведомству она принадлежит? Это они быстро выяснят, а когда поймут, тогда придется туго. Срочно нужно искать комендатуру гарнизона.

– Настя, ты случайно не знаешь, где находится комендатура в Верхоянске?

– Я думала, что вы знаете, – испуганно ответила девушка.

– Увы, Настенька, я тоже не знаю. Ну, ничего. Язык, как говорится, до Киева доведет.

Машина уже въехала в город. По сторонам дороги потянулись деревянные частные дома, вывески маленьких продовольственных и хозяйственных магазинов. На слабо освещенных улицах прохожих не было. Они стали появляться ближе к центру. Отец Василий останавливал машину, а Настя, открыв дверцу, спрашивала, как проехать к военной комендатуре. Им повезло с четвертого раза, когда на улице встретился лейтенант в военной форме. Оказалось, комендатура всего в двух кварталах.

Отец Василий свернул в указанном направлении, потом сделал еще один поворот и услышал, как сзади завыли милицейские сирены. Это могло означать что угодно. В том числе и погоню за ними.

– Настя, смотри внимательно по правой стороне улицы, а я буду смотреть по левой, – велел священник, всматриваясь в темные дома.

Должна быть большая заметная вывеска, полагал он, наверняка красная. Должны быть ворота, забор. Как-то так, наверное, выглядит военная комендатура.

Вывеска оказалась не красной. Скорее всего, они бы ее не заметили, если бы не ворота с красными звездами на створках, которые сохранились с советских времен и аккуратно подкрашивались. Отец Василий резко затормозил, и Бестужеву бросило вперед на приборную доску. Сзади застонал связанный кавказец со сломанной рукой.

– Вот она, родимая! – обрадовался священник, поворачивая машину капотом прямо к воротам.

Заглушив двигатель и выключив фары с габаритными огнями, он выскочил из кабины, надевая на ходу скуфью и оправляя рясу. Настя выскочила следом. Отец Василий оглянулся по сторонам и уверенно направился к железной калитке в воротах. Он по-хозяйски стал барабанить в нее кулаком, но журналистка остановила его, показав на звонок, расположенный рядом с калиткой на стене здания. Минуты через три послышались шаги, и в калитке открылся большой круглый глазок.

– Чего вам надо? Вы кто? – спросил требовательный раздраженный голос.

– Срочно нужен военный комендант! – начал торопливо объяснять отец Василий. – У нас важное сообщение для него.

– Спятили, что ли! – возмутился голос за калиткой. – Валите отсюда, пока я милицию не вызвал! – Глазок в калитке закрылся. Послышались удаляющиеся шаги и ворчание: – Напорются и куролесят, уроды!

– Сам ты урод! – заорала Бестужева. – У вас ЧП в гарнизоне, люди убиты и еще убьют, а ты дрыхнешь!

И тут калитка неожиданно открылась. В проеме показался высокий офицер с красной повязкой на рукаве, а за его спиной бубнил обладатель раздраженного заспанного голоса. Рядом с ними стояли трое крепких солдат со штык-ножами на ремнях.

– Чего орете, какое ЧП? – строго спросил офицер, внимательно всматриваясь в лица незнакомцев.

– Посмотрите сначала в машину, потом мы все расскажем, – волнуясь, предложил отец Василий. – Это очень серьезно!

– Заходите! – приказал офицер.

Отец Василий с Бестужевой облегченно вздохнули и вошли на территорию. Калитка за ними захлопнулась, лязгнул засов.

– Еще раз, и внятно, – велел офицер. – Я майор Кузнецов, дежурный по гарнизону.

– В ста километрах отсюда, около Верхней Соснянки, расположена воинская часть, склады, – начал отец Василий, стараясь быть лаконичным. – Оттуда негласно преступники продают оружие, боеприпасы, амуницию. В этой машине трое задержанных вооруженных преступников, кавказцы, которые этой ночью должны были получить в части груз. На территории самой части в заброшенном дзоте незаконно удерживаются священник и один из солдат, которые являются свидетелями преступления. А девушка – журналистка, ей удалось бежать оттуда. Она знает, где на территории части закопаны тела еще двух убитых солдат, которые числятся сбежавшими. Заложникам угрожает смерть, товарищ майор, прошу вас поторопиться с докладом.

Прапорщик и трое солдат удивленно переглянулись. Нахмурившийся майор продолжал сверлить незнакомцев недоверчивым взглядом.

– Ваши документы, – потребовал он.

Отец Василий полез в карман куртки, наброшенной на плечи Насти, и достал свой паспорт.

– У меня нет с собой документов, они остались в части, – стала объяснять журналистка. – Пришлось раздеться, чтобы выбраться из этого погреба. Я Анастасия Бестужева, тележурналист из Якутска.

Майор удивленно посмотрел на девушку, даже сделал шаг в сторону, чтобы приглядеться, и, судя по всему, он ее узнал.

– Казарин, задержанных в караульное помещение под охрану. Поднять «в ружье» отделение и осмотреть машину, – бросил майор через плечо.

– Есть, – ответил прапорщик и повернулся к священнику и журналистке: – За мной!

Солдаты обступили ночных гостей, и процессия проследовала в здание комендатуры.

Минут двадцать прошли в напряженном ожидании. Их с Настей развели по разным комнатам и к каждому приставили по солдату. Где-то за стенами раздавались голоса команд, топот бегущих людей. Вскоре на улице послышались и милицейские сирены, стихнувшие у ворот комендатуры, а вслед за этим заработал двигатель «КамАЗа», заскрипели ворота. Наверное, машину загоняли во двор. Неужели майор все же поверил?