class="p1">А потом они увидели вершину — острый пик. Весь в снегу, словно пронзающий небо. Но до него были еще тысячи шагов. И девочки шли, пораженные этой мрачной и величественной красотой. А по черному небу кто-то уже разбросал звезды. И казалось они так близко, совсем рядом — протянешь руку, и звезда уже в ладони. А рядом плыл белый, как снег на вершине, месяц. И еще долго девочки медленно, очень медленно поднимались по крутому склону, оставляя месяц и звезды где-то внизу, не ощущая тяжести, словно под властью какой-то неведомой силы, сделавшей их вдруг выносливее, мудрее, терпеливее.

В какой-то миг Марта поняла, что над ними ничего больше нет — только черная бездна неба. Все остальное внизу. Гора была под ними!

— Мы победили, Мэйми! Ты слышишь? Мы победили гору! Но Мэйми ее не слышала. Пока Марта упивалась своим триумфом, Мэйми наслаждалась одиночеством и покоем, пришедшим наконец в ее измученную душу. Забыв о холоде, она слушала музыку звезд, рассыпанных под ногами. Она была одна в целом мире. Ей казалось, что живет она уже сотни, а может и тысячи лет и ей понятно все, что есть в этом мире: и горы, и море, и снег, и звезды. Потому она и не слышала восторженных воплей Марты. Ну и что? Иногда ведь человеку просто необходимо побыть наедине с самим собой.

Притихла и Марта. Долго стояли они на самой вершине неприступной горы, побежденной ими. Каждая думала о своем, не замечая, что безжалостный холод все сильнее охватывает тело.

— Мы должны идти, — пришла в себя Марта. — Мы должны непременно идти, иначе останемся здесь навсегда.

А Мэйми уже хотелось остаться здесь навсегда. Ощущение покоя лишило всяких человеческих желаний. Осталось одно: тысячи лет стоять на вершине горы, в полном одиночестве, скованной величественным холодом, и любоваться звездами…

— Интересно, в жаркий день, когда палит солнце, здесь так же холодно? — Марту как всегда, интересовала практическая сторона дела.

— Что? — словно проснулась Мэйми, музыка неба перестала для нее звучать.

— Ты уже побелела от холода. Пора уносить отсюда ноги и все остальные части тела, — решительно заявила Марта и сделала шаг вниз, но тут же поскользнулась, упала и поехала, покатилась громко ворча:

— Кто сказал, что спуск легче подъема? Достойный уход — ничего не скажешь! Нет, все-таки когда поднимаешься, чувствуешь себя гордым покорителем, завоевателем…. А когда вниз… Ой!… да еще вот так… Ой-ой!… Это не спуск, а унижение человеческого достоинства!…

Наконец ей удалось притормозить, при этом больно ушибив ногу. Поднималась с опаской, боясь снова свалиться и продолжить столь унизительный путь. "Слава богу, — радовалась Марта, — этого никто, кроме Мэйми не видел!" А Мэйми тем временем медленно и осторожно, крошечными шагами приближалась к пострадавшей подруге.

Спуск продолжили вместе, поддерживая друг друга. Стало ясно, что двигаться вниз будет в тысячу раз труднее, чем вверх. А еще дольше и опасней. Приходилось часто отдыхать. На одном из привалов доели оставшиеся раздавленные и замороженные ягоды и неплохо сохранившиеся орехи. Они наслаждались неприхотливой едой, мысленно подсчитывая время, которое придется затратить на спуск и ощущали себя счастливее от мысли, что дом становится еще ближе.

Если бы человеку было дано предугадать, что с ним произойдет вскоре! И как часто случается подобное: судьба оказывается в неловких руках какого-нибудь пустякового случая. Так вышло и на этот раз.

Они не пытались рисковать, нет! Гора не была гладкой, как хорошо выструганная доска, — все в неровных уступах, на каждом шагу торчали каменные наросты, да еще то и дело попадались вмерзшие обломки, а то и целые льдистые глыбы. На самом верху поверхность горы была ровнее, но чем более плоским становился спуск, тем он делался и более опасным: каменные отломыши не задерживались на круче, скатывались с ужасным грохотом и задерживались там, где им удавалось за что-то зацепиться, а, примерзнув, обледенев, оставались навсегда на случайно доставшейся территории, угрожая неосторожным путникам. Хватаясь замерзшими руками за каменные шипы, стараясь поставить ногу так, чтобы не соскользнуть вниз, Марта и Мэйми с огромным трудом преодолевали каждый сантиметр упрямой горы, как вдруг…

Ну почему в подобной истории непременно вмешивается это самое вдруг?! Неужели без него никак не обойтись? Пусть бы все шло счастливо и гладко и история без всякой суеты приблизилась к счастливому финалу. Так нет же! — Появляется это сумасбродное "вдруг" и нарушается тихое течение событий: и рушатся мосты, и штормит море, и вековые снега сходят с гор, и все надо начинать сначала. Что ж, наша история не исключение. Да ведь в ней совершенно все происходит вдруг: вдруг заблудился желтый автобус, вдруг Мэйми решила разузнать дорогу…. Но не будем заниматься перечислением событий. Хотя, возможно, именно об этом самом "вдруг" и подумала Мэйми, когда неловко поставила ногу не рядом с выступом, а прямо на него. Она соскользнула с камня и легко покатилась вниз. Марта, растерявшись, бросилась было на помощь подруге, но тоже упала и покатилась следом, больно ударяясь о все неровности, встречающиеся на пути, и остановилась только тогда, когда на полном ходу врезалась в обледеневшую глыбу.

От встречи с камнем Марта какое-то время пыталась оправиться, потом, оглянув себя, подсчитала возможный урон — количество ссадин и шишек. Держась за гудящую колоколом голову, она посмотрела вниз. Потом посмотрела по сторонам. Мэйми нигде не было. Забыв об осторожности, Марта вскочила, бросилась в одну сторону, в другую. Ее полный отчаяния крик "Мэйми! " разнесся по горам, а ответило равнодушное эхо. Похоже здесь действительно никого не было.

Марта искала и звала Мэйми, пока совсем не охрипла. Она побрела вниз, надеясь найти несчастную Мэйми там. "Может она тоже ударилась об острый камень, но потеряла сознание. Я непременно должна найти ее", — говорила сама себе Марта и шла, уже не разбирая дороги. В глазах у нее темнело, и снег в камнях казался черным. И она думала что пришла ночь. Но это была не ночь, это боль и страх раздирали ее сердце, это усталость поднималась темной пеленой в глазах. Немудрено, что Марта не заметила расщелину, показавшуюся ей просто черным пятном, ступила в нее и стремительно полетела вниз. Под ногами теперь не было даже самой зыбкой опоры — не было ничего. Опять вниз! Ну сколько можно падать?! —