Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поедешь со мной?
Никогда нельзя расслабляться. Порой дела долго идут хорошо, и об этом забываешь, привыкаешь не оглядываться по сторонам… Надо было сидеть тихо в своем районе, чинить электрику на радость соседям и разводить комнатные цветы в подъезде, ожидая Хэнка со службы. Но нет, приспичило увидеть внука. Он ведь не на другой планете, а рядом, в том же самом городе, пусть и на противоположном его конце. Тереза помаялась, посомневалась и решилась. На всякий случай изменила прическу — заплела волосы в косу, предварительно их осветлив. Доехала на машине только до бара, а дальше — пешком.
Уже возле бара в груди заныло. Неужели сердце? Нет, у Рино приступы выглядели совсем по-другому. Да и с организмом у нее все в порядке, можно воду возить. Просто душа болит. Ильтен любил ходить сюда. Особенно — вместе с Маэдо. Сколько раз она их ругала, что выпивают без нее! Хэнк по барам не ходит, пьет дома: поболтавшись три декады по системе на не слишком комфортном корабле, ценишь домашний уют. И меру соблюдает. Был у него период, когда пил как не в себя — после смерти Лики. Правда, быстро опомнился: служба, дети…
Тереза вздохнула. Если выпить, душевная боль притупится. Она это знала точно, пробовала, еще когда погиб Анджей. Но какой смысл? По факту ничего не изменится, ушедшего не вернуть. А в итоге станет только хуже.
Сколько лет она прожила в этом районе? Шестнадцать? Восемнадцать? Все здесь напоминало о Рино. И о дочерях, но с ними-то все в порядке — даже с Элеонорой, по большому счету. Вот он, дом, окна их квартиры на четвертом этаже, где теперь живет новый сотрудник Брачной Компании. Деревья с желтыми и розовыми цветами во дворе, где она гуляла с детьми… Тереза невольно замедлила шаг, но запретила себе останавливаться. Ни к чему: Рино нет, дочки на Т1; если она и встретит здесь кого-то, то — соседей, а такие встречи не нужны. Умерла так умерла.
Тереза миновала школу, в которой учились Вера и Аннет — небось, господин Арден сейчас на работе, учит уму-разуму очередную порцию лопоухих озорников. Она дошла до его дома, присела на скамейку чуть в стороне, в тени деревьев. Она бывала здесь нечасто — несколько раз всего, когда Арден приглашал в гости к Терао — и не должна была примелькаться.
Сидеть пришлось долго, но ждать Тереза умела. И дождалась: открылась дверь подъезда, и малыш в обнимку с пушистым рыжим иррасом перешагнул порог в сопровождении старенькой няни. Прежде няня казалась Терезе досадным излишеством: зачем нанимать чужого человека, когда есть родная бабушка? Ильтен убеждал ее, что женщине подобает заниматься мужем и детьми, а дети детей — забота их отцов, вот Арден и поступает сообразно. Ха, когда она соглашалась поступать так, как положено женщине? Ей хотелось самой возиться с Терао. Но когда умер Рино, она была бы вынуждена бросить малыша, как фактически бросила Аннет. Умница Аннет понимала, что она делает и почему, а Терао плакал бы, и в конечном счете Ардену все равно пришлось бы срочно искать няню, а в спешке вряд ли возможно сделать хороший выбор. Так что дурацкие традиции оказались к лучшему.
Привстав и осторожно выглядывая из-за кустов, Тереза смотрела, как внук, задорно гикая, катает ирраса по двору в красном пластмассовом грузовике. Сердце переполнялось щемящей нежностью. Ужасно хотелось выйти, обнять малыша, но именно это она не могла себе позволить. Наивный ребенок не сохранит ее тайну, да и няня знает Терезу, нельзя ей показываться.
— Госпожа Ильтен? — Изумление и нерешительность в голосе.
Нечеловеческим усилием воли Тереза подавила рефлекторное желание вздрогнуть. Только плечи напряглись — она понадеялась, что под плащом незаметно.
— Госпожа Ильтен, но как вы…
Она повернула голову. Ну конечно, охранник безопасности. Незнакомый, но это ничего не значит: она может не помнить молодых сотрудников районного отделения, а они все ее видели. Тереза надула губки и промолвила самым жеманным тоном, на какой была способна — максимально отличающимся от резкой манеры общения госпожи Ильтен:
— Вы ко мне обращаетесь, офицер? — Парень никакой не офицер, простой рядовой патрульный, но это госпожа Ильтен разбиралась в знаках различия. — Вы, должно быть, обознались. Я — Лика Хэнк.
Она внутренне передернулась, как и всегда, когда приходилось называться Ликой. Хэнк — ладно, фамилию приобретаешь вместе с мужем, с этим она свыклась. Но примерять на себя чужое личное имя было неловко. Будто крадешь чужую судьбу. Обычно для общения достаточно фамилии, и Тереза не ощущала дискомфорта. Однако этикет предписывал представляться безопасникам полным именем, зафиксированным в документах.
— П-простите, госпожа Хэнк. — У патрульного заалели щеки. — Вы очень на нее похожи. Словно родная сестра.
— Я могу идти, офицер? — Она снова капризно вытянула губки. — Муж не разрешает мне долго говорить с другими мужчинами.
— Конечно, госпожа Хэнк. — Он покраснел еще сильнее. — Извините.
Она отвернулась и зацокала каблуками, старательно виляя попой — как отродясь не делала госпожа Ильтен. Спина взмокла от холодного пота. Тереза не вполне отдавала себе отчет, куда направляется: главное — поскорее скрыться с глаз мента, пока ему не пришло в голову пробить Лику Хэнк по базе. А вдруг он это сделает, когда она уйдет? И увидит, что Лика Хэнк уже семь лет как мертва. Как же ужасно находиться на нелегальном положении! За многие годы она от этого отвыкла, а теперь вновь ожили старые страхи.
Завернув за угол, она стиснула зубы и приказала себе отставить панику. Ни в какие базы этот лопух сам не полезет: ранг не тот. Да и не совершила она, с его точки зрения, ничего противозаконного, чтобы всерьез за нее браться. Походить не кого-то — не преступление. А вот раззвонить коллегам, что видел женщину, похожую на покойную госпожу Ильтен как две капли воды, легавый может запросто. Опера, даст бог, похмыкают и забудут, но ушлые следаки наверняка начнут искать двойника госпожи Ильтен — чисто из желания подивиться на этакое чудо, а то и вовсе из любви к искусству. Проследят операции по карте на фамилию Хэнк, установят маршруты заказанных машин… Блин, вот как тут не паниковать?
Отсиживаться дома бесполезно. Придут, постучат — что тогда делать? Прикинуться, что никого нет? Вскроют дверь. Удрать по балконам? Было дело в молодости, больше не хочется. Надо линять из города. Как-нибудь так, чтобы
