странные, светящиеся коробочки. Между Агной и жителями – на уровне их пояса, торчали чьи-то затылки. За спинами стоящих виднелась широкая вереница стекол, в ней отражалась противоположная. Интересно, зачем им столько, если кругом тьма? Отражения наслаивались одно на другое, сквозь них едва угадывалось третье… и, тем не менее, Агна поразилась их должному качеству: и небывалой четкости, и безопасной призрачности одновременно.

А самое удивительное она обнаружила лишь через несколько минут, когда сообразила, что люди там не застыли, а все же движутся.

Только в десятки раз медленней.

Агна поняла, что ей совершенно не нужно пролистывать картинки нового мира – леммы у этих жителей было пруд пруди, у каждого. У кого к ушам шли толстые нити – те вырабатывали лемму просто в никуда, мощным потоком. Агна решила показать эти нити Триску – вдруг он сделает такие же, с тем же эффектом? Это было бы чудесно. Или такие же светящиеся коробочки – что у них там, интересно? Жители с коробочками тоже фонтанировали бесценным сиянием: кто улыбался, кто сосредоточенно хмурился, кто азартно тыкал в коробочки пальцем – то есть, по их времени тыкал, а в настоящий момент висел, застыв с оттопыренным пальцем и непередаваемой миной. Странный мир. Но несусветно богатый. Если бы Триск каким-то чудом прямо сегодня создал ей хранилище чистой леммы – лишь от этой, первой картинки ее хватило бы на год. Может, живущие этого мира так хранят свою лемму? Или, скорее, выращивают. Ну, значит, она тоже может ею попользоваться – разве Владычица не велела делиться? Еще как велела.

Леммить Агна не спешила, пока просто наблюдала за увлеченными истуканами. Каждое новое лицо открывало что-то новое, удивительное, неведомое раньше. Эта орава жителей не походила на стадо радостных идиотов – половина смотрела в никуда с таким же отупением, к которому она давно привыкла; кто-то, как тот давешний рыжий, так же спал стоя. Но в глазах очень многих что-то было. Мысли там были, и весьма разнообразные.

Переходя с одного лица на другое, Агна восхищенно его разглядывала и переводила взгляд дальше. Они вызывали у нее прежде всего интерес – видимо, потому что она в настоящий момент сыта. Вряд ли она заинтересовалась бы их лицами вчера, обезумев от голода. А так посмотрим, интересно ведь.

Наткнувшись на следующего жителя, обычного молодого парня, Агна вдруг вздрогнула. У него не было ни нитей в ушах, ни коробочки в руке – он смотрел прямо ей в глаза. И смотрел так, как никто и никогда, сколько она себя помнила. Сначала Агна испугалась, что он тоже умеет видеть чужие миры, а потом поняла: житель смотрит так же, как и она – на отражение чьего-то лица. И это лицо было для него лицом Владычицы. Его Владычицы, увиденной наяву. И лемма от него исходила… какая-то совершенно немыслимая.

Сглотнув, Агна тоже стала смотреть на этого чудика с необъяснимым выражением. В любой момент готовая к появлению лойнов – здесь у них не зеркала: призрачность превосходная – но такой явный контакт не менее опасен. Чуть погодя она уже не могла оторвать от парня глаз – он ее обездвижил, обезволил. Околдовал. Каждую секунду ожидая появление запаха охотников, Агна чувствовала растущий ужас – что она творит? У этого жителя – или уже живущего, невесть как затесавшегося в покорное жертвенное стадо – были и губы, и волосы и их тоже хотелось рассматривать, но Агна не видела ничего, кроме глаз. Они стали для нее глазами Владычицы.

В носу запершило. Лойны! Следовало ожидать… Агна затрепыхалась, пытаясь сбросить наваждение, но уже знала – не получится. Никакими силами. Что ж, и ее они настигли, не она первая, не она последняя.

Сильный удар отбросил ее от зерцала. Упав на пол, Агна первые мгновения ничего не могла понять. Она жива? Лойны ее учуяли, а она выжила?! Торжествующая улыбка озарила лицо живущей, но через мгновение улыбка превратилась в гримасу ужаса. Агна увидела, что на том месте, где она только что была, стоит Тень. И в точно такой же неподвижности.

Через секунду Тень исчезла. Нет, не исчезла – ее втянуло в око. Агна окаменела, потрясенная самим этим фактом. Как?! Тень – хранительница цитадели, она не может исчезнуть! Родичи столетиями, один за другим уходили к лойнам, но только не Тень! Что… Это ведь Тень ее оттолкнула? Зачем?! Как?! Она, дурища, забыла, что Тень тоже здесь, в ней! Ведь именно для этого ее всегда выгоняли во время контактов, Тень слишком ценна для цитадели! Да, были случаи контакта и с Тенью внутри живущего – но к лойнам всегда уходил родич, всегда!!! Что заставило мудрую, опытную хранительницу цитадели сотворить несусветную глупость?!

Дикий крик осознания того, что произошло, потряс своды центрального зала. Одновременно с этим вся цитадель дрогнула. Око загудело, застонало, покрылось трещинами, стало гаснуть. Агна как в забытьи подняла глаза к потолку, запрокинув голову и будто что-то выискивая. Нет, не к Владычице был обращен ее взгляд, всего лишь к потолку. Искр в этом зале пока не наблюдалось.

Но одна вскоре появится. Будет летать так, как ей заблагорассудится среди покинутых, обездушенных стен.

А затем и она погаснет.

Гажа

Отец долго смотрел из-под ладони на поле. Изредка чуть поворачивая голову, хмуро цедя под нос что-то неразборчивое и мрачнея все сильнее. Солнце слепило немилосердно, поэтому Ванька тоже по-взрослому уткнул в лоб ладонь и попробовал посмотреть вперед из-под получившейся тени. Да, удобнее, но разницы в самом поле Ванька так и не углядел. Поле как поле: лысое, серое и невзрачное.

– Дела-а-а, – протянул отец. – Гаже надела я еще не видел. Как есть дорога. Все тут и ляжем.

Управляющий Трифон изумленно вытянул худое, обожженное лицо и, торопливо усевшись на корточки, энергично попытался отковырнуть пальцем кусок слежавшейся земли. Провозившись несколько секунд и обломав ноготь, Трифон наконец преуспел. Сунув небольшой серый шмат земли отцу под нос, управляющий стал перетирать его пальцами: посыпалась сухая, невесомая пыль.

– Да где же дорога, Иваныч!? Прекрасная земля, сухая только. Вот дожди пройдут, и горя знать не будешь. Руки надо приложить, руки! Нет, вы это слыхали – дорога! Надо же…

Отец его не слушал. Он все всматривался вдаль с унылой, обреченной тоской, словно что-то выискивая. Брательник Гришка, набычившись, знай себе бороздил разношенным ботинком еле заметный бугорок, сопел и тоже хмурился.

– Ну, стало быть, договорились, – расплылся в радостной улыбке Трифон. – Так барину и доложу. – Он хлопнул Гришку по плечу, и, так как тот