Я ужасно скучная и занудная. Я всегда думаю о последствиях, а это значит, что со мной вряд ли захотят иметь дело те, кто привык наслаждаться барабанными битами и алкголем.

Джемма развлекается. Исайе тоже не до меня. Мой уход однозначно останется незамеченным. Я поднимаюсь с места и направляюсь в сторону дома, чтобы одеться и забрать свои вещи. Иногда я ненавижу себя. Но с другой стороны, почему мне нужно под кого-то подстраиваться?

Господи, какая же я дура! Еще и оправдания придумываю этому козлу! Злости во мне предостаточно — солнцезащитные очки, телефон, ежедневник, кошелек, которые выпали из рюкзака, вновь оказываются в нем. Я раздраженно бросаю на дно светло-бежевой сумки помаду и тушь, что так мне и не понадобились. Не успела накраситься в общежитии. Думала, что смогу это сделать на вилле. Глупая… Как только я оказалась тут, холод Маркуса отбил напрочь любое желание стать лучше. И плевать, что он отправил за нами с Джеммой машину! Не оказал ведь требуемого гостеприимства, заставив меня чувствовать себя тенью на вечеринке.

Я еще долго могу перечислять «заслуги» Марка, но лучше вообще прекратить о нем думать. Он даже не достоин того, чтобы я из-за него сердилась. С самого начала я отгоняла ощущение того, что Маркус мной пользуется для собственных целей. Не знаю, откуда это чутье, но оно не проходит до сих пор. Я виновата лишь в том, что позволяла это. Но теперь все закончилось.

Окна открыты — я слышу отчетливо одну из любимых композиций 5 Second of Summer «Lie to me». Не знаю, чем занимаются ребята под романтическую балладу. Может, пары слились в медленном танце? А, может быть, целуются? Или кто-то целует моего Маркуса… Моего? Серьезно, Каталин?

Он может засовывать свой язык в чей угодно рот. Мне плевать!

«Я видел тебя ночью, и ты была прекрасна.

Я заметил, что ты тоже посмотрела на меня,

Но это был один единственный взгляд.

Ты выглядишь счастливой, о,

Ты выглядишь счастливой, о.

Мыслями возвращаюсь в Нью-Йорк:

Как меняли билеты, чтобы дольше быть вместе,

Как я думал, что это верный путь.

Теперь мне кажется:

Лучше бы мы вообще не встречались.

Потому что тебя слишком сложно забыть.

Пока я разгребаю твои проблемы,

Он расстёгивает твоё платье.

И даже зная, что ты меня не любишь,

Я надеюсь, что, если спрошу,

Ты солжёшь, ты солжёшь, ты солжёшь мне».

— Ты хочешь домой?

Сердце уходит в пятки. Я вмиг оборачиваюсь на голос, который успела полюбить. В проеме одной из гостевых комнат первого этажа встал Марк Ферраро. Он держит руки над головой, положил мощные ладони на дверную раму. Εго взгляд не источает доброжелательности, нo сейчас он хотя бы видит меня, а не смотрит сквозь.

— Да, — отвечаю несколько рассеяно, перебирая в руках ткань темных джинсов, — мне уже пора.

— Куда ты так спешишь? — говорит Маркус, усмехнувшись.

Однако с его лица не пропадают слезы ожесточенности и недовольства.

— Меня ждут.

— Ждут? — в это слово он вложил неподдельное удивление.

Наверное, в голове уже промелькнули картинки, как я встречаюсь с каким-нибудь другим парнем. Εсли он будет ревность, мне даже польстит.

— Угу, — нарочно беспечно отзываюсь и пожимаю плечами. Я поворачиваю голову и смотрю на Марка в упор. — Можешь выйти? Я хочу переодеться.

Его взгляд заскользил по моим обнаженным ногам. Никто так и не поинтересовался, где я удосужилась так навредить собственному телу. А он не стал рассказывать, кто разбил его машину. Девушка, разгневавшись, угнала тачку парня и врезалась капотом в дерево. Задетое самолюбие не позволяет об этом распространяться, да?

Если бы Маркус просто попытался быть со мной более любезным, если бы хоть притворился, что рад мне, я бы не ушла. У него был для этого целый день. И вечер. Но он не захотел приложить хоть немного усилий. Я ухожу, поскольку теперь уязвлена моя самооценка.

Так сильно волнуюсь, что взяв ранее в руки одежду, зачем-то снова кладу ее на кровать. Ладони потеют, а дыхание затрудняется. Ненавижу то, что он вытворяет со мной, лишь будучи рядом.

Маркус тебе не нравится.

Не нравится.

Чувствую, он подходит ближе. Я думала, он попросит меня остаться. Или повернет к себе лицом, чтобы поговорить. Пока Марк решается, делаю вид, что ищу нечто важное в рюкзаке. Боже, выгляжу со стороны я, наверное, очень нелепо!..

Вместо того чтобы, как и ожидалось, сказать мне утешающие слова, попросить прощения, Маркус резко хватает меня за талию. В действительности, я почти ничего не успеваю понять. Вот мои ноги оторвались от пола, а спустя каких-то несчастных пять секунд я, будто приклеена к стене, выкрашенной в цвет персика.

Обхватив ногами бедра Марка, я тяжело сглатываю. Это, клянусь, получилось автоматически. Я не желала быть с ним в таком тесном контакте. По крайней мере, осознанно.

Отвратительная ложь.

— Ч-что ты… делаешь? Отпусти… Я ухожу.

Язык заплетается. Удивительно, как мне вообще удается говорить. Он просто приложил меня к стене, но вместе с этим выбил весь воздух из моих легких.

— Я тебя не отпускаю, — Маркус не рычит, но зверь в нем уже проснулся.

Напор, с которым он говорит, оставляет меня безоружной. Глаза напротив горят огнем. Два разных цвета — зеленой травы и какао — смешались воедино. Это восхищает! Все, что сейчас происходит, происходит не со мной: красивый мужчина со слегка смуглой кожей держит меня в своих крепких объятиях. Я могу поверить, что он играет, но иногда так хочется быть обманутой. Даже если потом правда окажется слишком горькой.

Животом я чувствую кубики его голого пресса. Он опускает голову, и жар дыхания опаляет мою шею. Бабочки внутри. Я была уверена, что те уже мертвы, как вдруг они ожили.

И все же — так быстро сдаваться? Нет. Стараюсь вырваться, пусть и понимаю, что это практически нереально. Хватка Маркуса невероятно сильна. Он, пригвоздив к гладкой поверхности, держит мои руки над головой. Дышать он начинает так же неровно, как и я. Предполагалось, что он умеет контролировать себя лучше моего…

Воздух до того накален, что его можно разрезать ножом, но обстановку разбавляет громкая музыка, доносящаяся снаружи.

— Ты не понимаешь, — шепчет он, делая паузы после каждого слова. — Ты на меня обижаешься, но, возможно, я просто боюсь… причинить тебе боль.

Он ни разу не коснулся губами моей кожи, не поцеловал, но я не могу избавиться от мысли, что схожу с ума, сгораю в огне. Я его очень сильно хочу. Наши губы друг от друга так близко, однако снова решиться поцеловать Маркуса первой сложнее, чем кажется.