— Каких пожарных, Лера? С чего ты им позвонишь? — раздраженно отвечал Глеб, отчерпывая из бочки воду, и передавая ведро Генке.

— Ну тут, наверное, есть у кого-то телефон? Может сбегать к соседям?

— Лера, не беси! Это дачный посёлок, здесь нет телефонов. Ни у кого! Вообще!

Я тоже старалась внести свою лепту, бегая туда-сюда наперевес то с наполненной, то с пустой лейкой. Собака, которую я так боялась ещё утром, постоянно попадалась мне на пути, но я даже не обращала на неё внимание. Представляете, какой я испытывала тогда стресc, раз игнорировала псину?

Мы потратили целый час, на то, что бы потушить огонь.

— Все, отбой. Больше воды не надо, — Савва вышел из закутка, именуемого баней, и, вытирая мокрый лоб, устало сел на деревянные ступеньки. Все, облегчённо вздохнув, побросали ведра, и тоже расселись кто куда, оживлённо обсуждая произошедшее. Удивительно, но внешний вид бани практически не пострадал.

Я подошла к Савве и приземлилась рядом. Он тяжело дышал, его тело блестело от влаги и было полностью перепачкано сажей. Как и лицо. Словно боевой раскрас индейца. Мокрая майка небрежно висела на плече.

— Ну и приключение на ночь глядя, да? — он провёл ладонью по лицу и притянул меня ближе к себе. — Сначала труп, потом пожар, — белые зубы, на фоне чёрного лица, блеснули в ночи. В глазах плясали чертята.

— Не говори. Насыщенный событиями день, — подтвердила я, а про себя подумала: а ещё тёлку твоего брата трахнул его друг. Вот так вот.

Лерка все ещё продолжала рыдать, хотя сама палец о палец не ударила, чтобы хоть чем-то помочь. А Глеб её ещё утешал. Аж тошно.

— Страшно было? — спросил Савва чуть улыбаясь.

— Пожар? Нет, не очень. Мне больше за тебя было страшно… — опустив глаза ответила я. Он рассмеялся и смачно поцеловал меня в губы.

— Не бойся. Громовы в огне не горят, и в воде не тонут. Ну что, пойдём твоей наливочки что ли тяпнем? Думаю, нам всем не помешает срочно снять стресс.

Время было два часа ночи. День выдался невероятно длинным. И это еще был не конец.

-

Кое-как умывшись остатками воды, и гирляндой развесив мокрое бельё на верёвке в коридоре, дико уставшие, но с ощущением, что сделали великое дело, мы расселись в большой комнате дома. Кто где. Мы с Саввой притулились на краешке обшарпанного дивана ещё совковских времен. Он переоделся в сухую ветровку, застегнув прямо поверх голого тела, золу мы благополучно отмыли, а вот от запаха дыма, похоже, ещё не скоро удастся избавиться. Казалось, что им пропитался весь дом. Все продолжали обсуждать пожар, Глеб сокрушался, что теперь ему влетит от предков, и дорога на дачу впредь ему будет закрыта.

— Блин, ребят, колотун такой, — в комнату вошёл заспанный Лёха, зябко обнимая себя за плечи. Одна сторона лица была примята, налипшие комья земли говорили о том, что спал он долго и крепко.

— Лех, ты что, все это время на грядках спал что ли? — заржал Генка.

— Ну да. Да чё-то это… устал так….

По комнате раздались волны смеха.

— А чем так воняет? У вас что, чё-то подгорело тут?

Вот тут уже все буквально взорвались. Ржали все. Даже Лёха, который так ничего и не понял.

В четвёртом часу все уже окончательно сварились. Лерка спала на плече у Глеба, Глеб дремал на плече у Генки. Лишь самые стойкие (читай — трезвые) болтали и попивали отцовский самогон на кореньях. Меня сильно клонило в сон, но мне было страшно идти в ту маленькую комнату. Я не боялась, что он начнёт ко мне приставать, и я не смогу ему отказать. Я боялась, что приставать начну я. Поэтому оттягивала момент уединения как могла. Я очень устала, но Савва был словно огурчик, хотя пил практически наравне со всеми.

Пришло время, и я сдалась.

— Сав, пойдём спать? — прошептала я ему в самое ухо. Он, наклонив голову, посмотрел мне в глаза.

— Все мужики, мы отчаливаем. Не шуметь, не храпеть. Мы спать.

Он поднялся, увлекая меня за руку в тёмный коридор. Вдогонку я услышала скабрезные шуточки в наш адрес, и пожелания продуктивно провести остаток ночи. Этот мир помешан на сексе!

Мы вошли в маленькую комнату, и Савва запер за собой дверь. Я наблюдала, закроет ли он шпингалет. Он не закрыл. Я села на краешек кровати, не зная, что делать дальше.

— Может… ты хочешь переодеться? — задал вопрос он, движением руки показывая на дверь, мол, если что, я выйду. Я кивнула, и он вышел. Я лихорадочно начала соображать, и что делать теперь?

Сняв майку и джинсы, оставшись только лишь в одном белье, я аккуратно повесила вещи на спинку стула. Подумав, я снова надела майку. Затем я собрала свои распущенные волосы в хвост. Потом снова распустила. Потом собрала. В итоге я легла в майке и с распущенными волосами.

Укрывшись одеялом по самый подбородок, я принялась ждать возвращения Саввы. На мгновение у меня мелькнула мысль: а не притвориться ли мне спящей, но потом я решила, что это глупо. За стеной послышался приглушённый смех и перебор гитарных струн. Дверь тихонько открылась.

— Не спишь ещё? — шёпотом спросил он, и я отрицательно покачала головой. Я не знаю, увидел он, или просто понял, но переспрашивать не стал.

Щёлк. Он закрыл шпингалет.

Сняв через голову ветровку, он расстегнул ремень, и одним мощным рывком освободился от джинс, оставаясь лишь в трусах-боксерах. Решительно отогнув край одеяла, он, плотно прижавшись, лёг со мной рядом.

Прикосновение обнажённого мужского тела обожгло словно огнём. В моей кровати лежал обалденный парень в одних трусах. Матерь Божья! Мне это снится! Жёсткие волоски его ног щекотали мои ноги. Я зажмурила глаза, стараясь создать иллюзию мерного дыхания. Внутри же творилось настоящая буря. Полежав несколько секунд на спине, он повернулся на бок, старая кровать протестующие заскрипела. Согнув руку в локте он положил голову на ладонь.

— Странно, да? — тихо спросил он.

— Что именно? — тихо отозвалась я. Он него пахло дымом, сигаретами и отцовской наливкой. Видимо он опрокинул стопку, когда выходил…

— Ну то, что мы сейчас здесь, с тобой, лежим в одной постели…

— Да, странно… Тебе это не нравится? — я повернула голову в его сторону. Его тело огромной глыбой возвышалось слева от меня.

— Нравится. Очень. Даже поверить не могу.

Свободной рукой он провёл ладонью по моей щеке, а затем, чуть помедлив, по груди. После он наклонился и уверенно поцеловал в губы. Это был страстный поцелуй, но не сумасшедший, а томный, наполненный чувством и смыслом.

Его руки блуждали под моей майкой, я тоже трогала его обнажённое тело, старательно избегая места, которое мне больше всего хотелось потрогать… Всё, абсолютно всё, для меня было ново, и мне не хотелось торопиться. Я впитывала его поцелуи, размышляя о том, что будет, если я ему сейчас отдамся… Мне было очень страшно, но этот страх подстегивал, не разрешая останавливаться.