и трех евреев. Этому комитету мещане предъявили следующие условия перемирия с ев­реями: чтобы еврейские гласные городской думы добровольно от­казались от своего звания, как люди «лишенные гражданской чести», чтобы еврейки не наряжались в шелк и бархат и не держали христианской прислуги, чтобы евреям запретили закупать продукты в окрестных деревнях для перепродажи, торговать в воскресные дни и содержать кабаки. На эти требования еврейские члены комитета ответили: «Какая горькая насмешка! Упрекают евреев в отсутствии чести представители тех, которые с дубинами и топорами в руках разбойническими шайками напали на своих мирных соседей, разграб­ляя их имущество!» В таком тоне составлены были ответы на про­чие требования мещан. Такие же побуждения низменной конку­ренции вдохновили и устроителей погрома в другом городе Чер­ниговской губернии, Нежине (20-22 июля). Здесь, после напрас­ных попыток властей остановить буйство, войско принуждено было стрелять в толпу, и оказалось несколько убитых и раненых. Тогда раздался клич: «Христианская кровь проливается; бей жи­дов!» — и погром возобновился с большей еще яростью; прекра­тился он только на третий день. Однако несколько таких случаев решительного отпора со стороны войска отрезвили бандитов. К кон­цу июля эпидемия погромов прекратилась. Продолжалась только полоса пожаров во многих городах: лишенные возможности от­крыто громить, буяны тайно поджигали еврейские дома. Это за­мечалось особенно в северо-западных губерниях (Литва и Бело­руссия), где высшая власть в лице виленского генерал-губернато­ра Тотлебена с самого начала решительно заявила, что она по­громов не допустит.

От весенних и летних погромов 1881 года пострадало свыше ста населенных евреями пунктов, преимущественно на юге России; но от паники, от ужаса ожидания диких насилий страдало еврейское насе­ление повсеместно. И, как в давние бедственные моменты, перед гонимым народом встал вопрос об эмиграции. Как будто для сближения конца XIX века с концом XV, на еврейское горе в Рос­сии откликнулась страна, которая в 1492 г. изгнала евреев из сво­их пределов: испанское правительство заявило о своей готовнос­ти приютить беженцев из России. Католическая Испания протя­нула руку жертвам новой, православной Испании. Практическая ценность этого предложения тогда же была признана ничтожною, и на очереди встал вопрос: направить ли эмиграционное движе­ние в Соединенные Штаты Северной Америки, куда массу толка­ла нужда в хлебе и свободе, или в родную Палестину, как приют для оскорбленной души народной? Пока еврейские публицисты спори­ли о том, куда ехать, сама жизнь указала линию эмиграционного дви­жения: массы беженцев из юга России направлялись через западно­европейские центры в Америку. Движение шло стихийно, без всякой организации, и на первом этапе пути, в пограничном галицийском городе Броды, скопилось к концу лета до десяти тысяч бедных пере­селенцев, увлеченных слухами, что агенты парижского союза «Alliance Israelite» дают средства на переселение в Америку. Когда делегаты «Альянса» приехали в Броды (октябрь 1881), они увидели страшную картину: по улицам города бродили тысячи измученных нуждою лю­дей с голодными детьми на руках. С раннего утра до поздней ночи делегатов окружала толпа, вопившая о помощи. Матери заграждали им дорогу, бросая под ноги своих младенцев и умоляя избавить их от голодной смерти. Делегаты делали все, что могли, но число бе­женцев росло, между тем как отправка их в Америку шла крайне мед­ленно[10].

§ 14 Губернские комиссии и погром в Варшаве

Не только погромы и вызванная ими паника гнали евреев из России, но и те легальные удары, которые посыпались на них из щед­рой руки графа Игнатьева. Бывший посол в Константинополе, втя­нувший Россию в турецкую войну, министр Игнатьев перенес при­емы бессовестной дипломатии во внутреннюю политику. Он решил, что для успеха нового реакционного курса и для оправдания позоря­щих Россию эксцессов перед Европой выгоднее свалить всю вину на самих евреев. Старая теория «эксплуатации коренного населения» евреями получила официальную санкцию. Она состояла из двух не­согласованных тезисов: 1) евреи, как торговый класс по преимуще­ству, занимаются непроизводительным трудом и эксплуатируют производительные классы христианского населения, особенно кре­стьян; 2) евреи, «захватив в свои руки торговлю и промышлен­ность» (тут уже признавался и факт большого участия евреев в ремесленном и фабричном производстве), конкурируют с христи­анскими городскими сословиями, которые поэтому расправляют­ся со своими соперниками самосудом. В этом духе был составлен в июле 1881 г. отчет графа Кутайсова, командированного царем на юг России для расследования причин «беспорядков». С чувством облег­чения сообщил этот сановник, что революционная пропаганда не была причастна к возникновению погромов и лишь кое-где револю­ционеры безуспешно пытались использовать уже возникший антиеврейский погром «для возбуждения антиправительственного дви­жения». Причины погромов, по мнению Кутайсова, кроются в самих евреях, которые вызывают «ненависть народа» тем, что они «захва­тили в свои руки всю торговлю и промышленность» и «образовали крупную общественную единицу». На юге «евреи на глазах одного поколения обратились из простых факторов в миллионеров, фабри­кантов и земельных собственников»; в Одессе лучшие дома и лавки переходят в руки евреев. Однако причину роста погромного движе­ния и этот пристрастный ревизор видит в бездействии полиции и войск при самом возникновении погромов. «Взволнованная масса составила себе странное убеждение: если само начальство не оста­навливает нападения на евреев, то, следовательно, оно дозволено; отсюда уже пошли толки, что оно разрешено самим царем, а это раз­решение народ объяснял тем, что евреи — непосредственные винов­ники события 1 марта, что они убили царя».

На основании отчета Кутайсова министр Игнатьев представил царю доклад, в котором доказывал ошибочность либеральной по­литики Александра II в еврейском вопросе. Последние погромы, по его мнению, показали, что евреи воспользовались либеральными реформами только для захвата торговли и промышленности с целью эксплуатации коренного русского населения, которое ответило на это «в прискорбной форме насилий». «Поэтому правительство, по­давив энергично (?) бывшие беспорядки и самоуправство, признает справедливым и неотложным принять не менее энергичные меры к устранению нынешних ненормальных условий, существующих меж­ду коренными жителями и евреями, для ограждения населения от той вредной деятельности евреев, которая, по местным сведениям, вы­звала волнения». Ловкому министру удалось убедить царя, что по­громы были только «народным самосудом» над евреями и что пра­вительство должно заменить этот самосуд своим законным судом.

Следствием этого доклада явилось «высочайшее повеление» 22 августа. В нем говорилось о «ненормальном отношении между коренным населением некоторых губерний и евреями» и предписыва­лось: учредить в губерниях, имеющих значительное еврейское насе­ление, особые комиссии из представителей местных сословий и об­ществ, под председательством губернаторов. Эти комиссии должны выяснить, «какие вообще стороны экономической деятельности ев­реев имеют вредное влияние на быт коренного населения и какие сле­довало бы принять меры для ослабления этого влияния». Таким об­разом, в указе об учреждении комиссий заранее был дан ответ на поставленный