Опять смолчала. Зачем его обременять своими глупостями? Он взрослый мужчина, воин, и вовсе не обязан сидеть рядом со мной и следить за тем, чтобы я не скучала. Он и так сделал для меня слишком много.

Ничего. Сама справлюсь. Буду работать и делать все, что в моих силах, чтобы никто не сказал, что я — бесполезный для лагеря человек.

Весь вечер мы с ним проболтали. Хельм рассказывал, чем живет Дестина, о людях, о службе, о прорывах, о том, какие сплетни в ходу. Я слушала его и боялась упустить хотя бы слово. Мне было интересно. Настолько что засыпала его бесконечными вопросами, не давая даже дух перевести. Джин не сердился и с легкой улыбкой рассказывал все, что я хотела, искренне забавляясь моей реакцией.

Сидя с ним в маленькой, просто обставленной комнате, я внезапно осознала, что это самый хороший вечер в моей жизни. И как все хорошее, он закончился.

Хельм заметил, как я сдавленно зеваю в кулак, и сказал:

— Давай-ка спать. Завтра снова ранний подъем.

Хотелось говорить еще и еще, всю ночь напролет, но глаза предательски смыкались, и я заснула, стоило только коснуться головой подушки.

Мне снился лагерь. Люди, дракон, маленькие серые дома и неприглядное небо. Снились те самые столбы, что возвышались над долиной. Черные твари тоже тянули ко мне свои призрачные щупальца. Они преследовали меня, но неизменно джинн приходил на выручку и спасал. Он вообще занимал центральное место в моих снах. Куда не повернись, везде Хельм. То улыбается, то бьет посуду, то смеется, как мальчишка, то просто смотрит. И взгляд это пробивал до дрожи. То мимолетный, острый, словно лезвие клинка, то долгий и тягучий, такой, что хотелось раствориться. В такие моменты сердце начинало колотиться, как бешеное и я просыпалась. Лежала в своей узкой кровати и чуть ли не задыхалась от волнения.

В отличие от меня джинн безмятежно спал, иногда опять что-то говорил во сне, неразборчиво, перескакивая с одного на другое.

Ладно хоть не храпел. И на том спасибо.

Утром мы проснулись одновременно. Джинн только одобряюще кивнул, наблюдая за тем, как я резво поднимаюсь, заправляю кровать и собираюсь на работу. Ему явно нравилось то, что я барышня неизбалованная, некапризная и неленивая.

А мне нравилось, что это нравилось ему…

Он проводил меня до кухни, а потом бодрым шагом, чуть ли не бегом отправился в сторону главного штаба. Дорвался, вышел на свободу. Я проводила его насмешливым, немного грустным взглядом и зашла внутрь.

Мистер Розвел принял меня как родную — тут же придумал уйму дел. Я даже испугалась, что погибну бесславной смертью на благо кухни, но все оказалось не так уж и страшно. Вернулись помощники — две женщины, лет сорока, которым он дал выходные на то время, что Хельм отбывал наказание.

Втроем стало веселее. Сначала они настороженно отнеслись к моему появлению, а потом мы разговорились. Альма и Яра оказались не только болтливыми, но и любопытными. Естественно, новый человек не мог не вызвать интереса, тем более, если учитывать обстоятельства, при которых я появилась в лагере, поэтому они завалили меня вопросами о том, как я стала невольницей, что от меня хочет Хельм, как я жила до Дестины. Пришлось все рассказать с подробностями и деталями.

Они слушали с жадно горящими глазами, открыв рты и напрочь забыв о том, что надо мыть посуду. Однако узнав, что, между нами, ничего нет, и он вообще собрался меня отпустить, разочаровано сникли.

— Надо же, — сокрушенно качала головой Яра, когда они перемывали косточки, думая, что я не слышу, — я-то думала, что Хельм своего не упустит. Тот еще пройдоха.

Я замерла, прижавшись спиной к стене. Даже дышать перестала, боясь выдать свое присутствие.

— Может, не понравилась она ему. Рыжая, худая, глаза как блюдца.

— Да брось ты. Милая девочка. Скромная. Приятная.

— Видать, не для него.

— Не поймешь, чего этим мужикам надо, — вздохнула Яра.

— И не говори-ка.

Я попятилась и бесшумно улизнула на склад. Попыталась сделать вид, что ищу крупу, которую просил принести повар, но глаза разбегались, руки неприятно подрагивали, а в голове пульсировала только одна мысль.

Неужели я действительно ему совсем не нравлюсь???

* * *

Этот вопрос не девал мне покоя весь оставшийся день. Я механически выполняла работу, которая на меня сваливалась, но мыслями была совсем в другом месте. Альма и Яра по началу еще пытались меня разговорить, но потом сдались. Наверное, пришли к выводу, что рыжая невольница не в себе.

Так оно и было! Чем еще объяснить эти бесконечные думы про хозяина? Их вообще не должно было быть! Но они были и захватывали меня все больше и больше.

Вот, казалось бы, какая разница нравлюсь я джинну или нет? Не обижает и ладно. Пообещал отпустить — и здорово. Зачем все остальное?

Ответа я не знала. Меня раздражало это покалывание в груди, когда казалось, что слышу его голос. Раздражали мысли, жалящие беспощадными осами. Раздражало то, что перед мысленным взором стоял только он. Куда не глянь — везде Хельм. Даже начала злиться. На саму себя и на свою глупость.

День выдался сложным. Много работы, постоянные размышления и этот вопрос проклятый, на который так и не нашлось ответа. Поэтому к концу смены я устала настолько, что едва переставляла ноги, но это не помешало мне отправиться на прогулку.

Впервые я гуляла по Дестине одна. Не бежала, сломя голову, не пряталась за широкой спиной джинна. Просто шла. Ноги сами несли меня в сторону драконьих загонов. Мне хотелось полюбоваться на крылатого зверя, помечтать о том, что я могла быть такой же…

Лифар заметил меня издалека. Приподнял черную рогатую голову, принюхался, махнул шипастым хвостом, наблюдая за моим приближением.

— Привет, — произнесла я, подходя к ограждению.

Он никак не реагировал, только продолжал меня рассматривать.

— Я просто пришла…проведать, — сказала нерешительно, и запустив руку в карман, достала оттуда кусок курицы, завернутый в промасленую бумагу, — …и…вот…принесла тебе.

Шматок мяса, который до этого мне казался большим и очень аппетитным, на фоне огромной драконьей морды выглядел до нелепого крошечным. Черный дракон посмотрел на жалкое угощение, потом меня, сконфуженно переступающую с ноги на ногу, потом снова на угощение, и громко фыркнул.

— Да-да, можешь не стесняться в выражениях, — согласилась я, и облокотившись на заграждение, печально подперла щеку, — глупая я.

Лифар приблизил ко мне и шумно